Книга На тихой улице, страница 56 – Серафина Нова Гласс

Я подбегаю к двери Коры и звоню. Она быстро открывает и осматривает меня с головы до пят.

– Что случилось? – удивляется она, схватившись за сердце.

– Машина сломалась. Долгая история. Я могу забрать Эйвери? Прости за спешку, я по-настоящему ценю…

– Ничего страшного. Лукас уже ее забрал, – отвечает она, и у меня кружится голова и подгибаются колени, а от лица отливает кровь.

Перед глазами вспыхивают искры, я чувствую, что вот-вот упаду, тело не выдержит, а сердце прямо сейчас остановится, но нужно думать об Эйвери. Нужно войти в тот дом и столкнуться с неизбежным, потому что там Эйвери.

Спотыкаясь, я ухожу от Коры, но восстанавливаю равновесие. Я не могу открыть рот, чтобы заговорить, поэтому просто иду через дорогу, глядя на теплый оранжевый свет в окнах. Там как будто живет обычная семья – если я загляну в окно, то увижу мужа, который пьет пиво и смотрит телевизор, играющего ребенка у его ног, и они ждут моего возвращения, чтобы мы вместе поужинали, поговорили о том, как прошел день, и посмеялись. И посмеялись.

На крыльце на мгновение задерживаюсь. У меня хватило ума щелкнуть пультом, чтобы разморозить изображение с камеры на веранде. Возможно, именно поэтому он вернулся домой раньше, но точно не знаю. А мне нужно знать точно, есть ли хоть малейший шанс, что он не заметил.

Подходя к двери, я не слышу ни звука. Неуверенно пересекаю прихожую и иду на кухню, где за столом сидит Лукас со стаканом виски со льдом и улыбается. Он живет ради этого. Наказание. Контроль.

– Где Эйвери? – спрашиваю я, зная, что вскоре он взорвется яростью, и молюсь, чтобы с ней все было в порядке.

– Спит. Выпьешь? – предлагает он.

Игра началась. Я качаю головой, из глаз брызжут слезы. Стою неподвижно и выжидаю, наблюдая за ним.

– Сядь, – приказывает он, по-прежнему с улыбкой.

Я соскальзывая на стул с противоположной стороны стола. В доме так холодно и темно, шторы задвинуты. Только сквозь щель между ними на кухонный пол тонкой полоской ложится луч послеполуденного света, как будто прочерченный лазером.

– Как ты прекрасно знаешь: все может быть просто или тяжело, зависит от тебя. Где. Ты. На хрен. Шлялась?

Правильного ответа на этот вопрос, конечно, не существует. Почти каждый ответ так или иначе сводится к тому, что я шлюха и сделаю что угодно ради денег, и не сказать, что это так уж далеко от истины: сейчас я готова на все, лишь бы получить немного денег. Но каждый ответ наказуем, одни сильнее других, и поскольку у меня есть деньги, которые он найдет, я говорю:

– Я нашла ожерелье во время прогулки перед домом и пошла его закладывать. Мне хотелось бы иметь собственные деньги.

Последнюю фразу добавляю, чтобы поддержать фантазию, будто я просто домохозяйка, нуждающаяся в деньгах, а не пленница. Эта деталь создает впечатление, что я вижу себя именно так.

– Разве тебе чего-то не хватает? Я всем тебя обеспечиваю. Ты хорошо питаешься, у тебя прекрасная одежда. Оглянись вокруг. Сколько человек живет в подобном доме? Посмотри!

Он требует, чтобы я на самом деле покрутила головой, будто не видела дом, в котором заперта уже целую вечность. Я подчиняюсь.

И вижу белые стены и кухонные шкафчики, белую кварцевую столешницу, белый ковер под бежевым диваном и креслом – безрадостное, лишенное любви пространство, стерильное, как комната ожидания в медицинском учреждении. Я оставила тарелку с тостами на столике в прихожей. Наверное, это вывело его из себя. Мой взгляд падает на стеклянные двери в гостиную. Я вижу свое отражение в маленьком квадратике стекла и вздрагиваю.