Книга Черное Сердце, страница 111 – Анна-Лу Уэзерли

Когда я принимаю душ, я стараюсь не думать о том факте, что Ребекка Харпер могла прямо в этот самый момент убить ребенка — младенца — и что, возможно, я мог бы предотвратить это. Я играю с собственной совестью, а это не тот опыт, который я бы порекомендовал кому-либо, даже тем, кто мне не очень дорог. Я знаю, что если я опоздаю, игра будет окончена, и я унесу вину с собой в могилу — и если она выйдет сухой из воды, то я смогу добавить к этому списку еще и неспособность добиться справедливости для Джанет Бакстер, ее семьи и Карен. И все же моя интуиция подсказывает мне, что таким образом, при том способе, которым я решил это разыграть, у меня больше шансов добиться от нее признания. Я чувствую, что отправка группы спецназа выбить дверь и арестовать ее заставит Ребекку Харпер закрыться, как ракушка, и мы ничего от нее не добьемся. Она доверяет мне. Что-то… не спрашивай меня почему, я едва знаю эту женщину, черт возьми, я вообще не знаю эту женщину, как выясняется, и все же я чувствую, что она чувствует, что знает меня. У нас был прекрасный момент, быстротечный во времени.

И именно это предчувствие, если использовать слово, которое мне не особенно нравится, я думаю, приведет меня к жемчужине внутри этой закрытой раковины. Каким бы ни был исход, и я чертовски надеюсь, что это будет последнее, потому что, несмотря ни на что, Вудс собирается наказать меня за это.

Я сбрызгиваюсь одеколоном Tom Ford, который так любила Рейч. «Достаточно вкусный, чтобы его можно было съесть», — говаривала она всякий раз, когда я надевала его, что было огромным комплиментом в устах шеф-повара. Я ношу белую льняную рубашку и темно-синие джинсы Diesel, мою лучшую пару, с парой черных ботинок «Челси» Superdry, повседневно-модных или ультрамодно-повседневных, я никогда не уверена, что именно. Я укладываю волосы какой-то сладко пахнущей замазкой, которая была у меня в шкафу с тех пор, как Spice Girls были на первом месте. Они становятся немного длинноватыми сверху, и в последнее время я заметила еще несколько серых оттенков, но Рейчел всегда нравились немного удлиненные с другой стороны: «Я еще сделаю из тебя хиппи!»

Я смотрю на себя в зеркало в ванной, и на меня накатывает волна печали. Горе и страх обрушиваются на меня одновременно, как вышедший из-под контроля грузовик. Рейчел, Найджел и Джанет Бакстер, Карен Уокер… и, что еще хуже, Ребекка Харпер. Я пытаюсь вернуть это обратно и напомнить себе о своем долге, но это никуда не делось, горе и печаль по ней тоже. Я смываю немного мятного ополаскивателя для рта и говорю себе приберечь эти эмоции, приберечь их до того момента, когда все закончится; сейчас все почти закончилось, и мне нужно проявить себя больше, чем когда-либо. Я не могу позволить себе сантиментов, но я все еще чувствую это внутри, я чувствую, что теряю самообладание; оно уже не такое сильное, как было когда-то, не такое сильное, как при жизни Рейчел.

Я смотрю на часы, уже почти 7 часов вечера, Дэвис должен быть в ресторане, а мне нужно идти. «Пожелай мне удачи», — шепчу я себе в зеркало, но на самом деле я обращаюсь к ней — призрак Рейч повсюду вокруг меня. Я выключаю свет.

Камден находится примерно в трех милях от Ислингтона, и поездка на машине займет не более двадцати минут, но там прорвало водопроводную магистраль, и образовался затор, длина которого почти равна расстоянию, которое мне нужно преодолеть. Я не хочу включать фары, но в конце концов соглашаюсь и чувствую облегчение, когда стоящие машины начинают расчищать мне дорогу. Я не могу позволить себе терять ни минуты. Я почти подъезжаю к Лимонии, когда звонит Фиона Ли.