Книга О чем говорят кости. Убийства, войны и геноцид глазами судмедэксперта, страница 53 – Клиа Кофф

Тем временем скелеты начали говорить. Их истории были совсем не похожи на те, что рассказывали тела убитых в церкви Кибуе. Так, один из скелетов, который я изучала в Кигали, имел множество травм: тут и перелом нижней челюсти, и сломанная ключица, и проломленная грудина, и двусторонние переломы ребер, и даже перелом обеих плечевых костей и правой стопы. Это означало, что человека забили до смерти. А еще, что он сопротивлялся. Такой характер травм контрастировал с тем, что я видела в Кибуе: здесь люди боролись за свою жизнь, а там редко кто осмеливался даже прикрыть голову. Меня вновь мучил вопрос: почему так вышло? Почему в Кибуе люди не пытались себя защитить? Неужели они смиренно приняли свою судьбу? Или быть может, там было слишком тесно, чтобы выставить руки для защиты? А что же произошло в Кигали? Было ли здесь больше места? Яростнее люди? Не знаю… Но факт остается фактом: тот, чьи кости я изучала, получил удар в подбородок, он, вероятно, упал, его начали бить по телу, а он до последнего пытался себя защитить. Рядом с ним в могиле лежали еще два мужчины: одного забили, а другого – застрелили.

Мог ли какой-то из этих скелетов принадлежать сыну той женщины, что недавно приходила к нам вместе с другими представителями коммуны? Да, вполне. Эта женщина приходила к нам не единожды, и во второй раз ее сопровождал человек по имени Виатор. Изучив мое удостоверение личности и увидев, что мое второе имя – Мсиндо (такое же, как и у моей матери), Виатор очень обрадовался. Я из своих. Теперь, завидев меня, он каждый раз выдыхал:

– Мсиндо! – и так же, как моя джаджа, делал акцент на «син» и довольно резко шипя сквозь передние зубы.

Реакция Виатора была очень похожа на ту, что я видела у капитана ганских миротворцев: «Значит, ты настоящая сестра!» Для этих людей я воспринималась как более «своя», потому что во мне не просто текла африканская кровь, но само мое имя указывало на связь с регионом. Мне казалось, что такое восприятие накладывало на меня некоторые обязательства. Я чувствовала, что должна приложить максимум усилий как личность, а не только как профессионал, поскольку есть люди, для которых практически лично ответственна за то дело, которое делаю.

Как и в Кибуе, в Кигали мы решили провести День одежды. На сей раз мы готовились без Билла – он уже улетел в Боснию. Ответственным и руководителем группы вообще был назначен Хосе Пабло. Эта роль более соответствовала его заслуженному (хотя и запоздалому) назначению на должность главного антрополога. Мы практически закончили свою работу. Среди прочего в куртке одного из убитых обнаружились водительские права, что позволило нам провести предварительную идентификацию. Теперь оставалось дождаться подтверждения со стороны родственников.

В рамках Дня одежды в Кигали мы проводили анализ крови. Если кто-то опознавал одежду и вещи и приходился умершему родственником по материнской линии, мы просили этого человека сдать кровь. Из крови выделяли митохондриальную ДНК и сравнивали ее с той, что была выделена из костей.

Одежду и вещи эксгумированных трупов мы решили разложить в старой палатке для вскрытий из Кибуе. В День одежды мы решили начать работать пораньше, однако в девять утра, когда мы прибыли на место, нас уже поджидали родственники и друзья погибших. Мы достаточно быстро разложили вещи, и я порадовалась, что рядом нет Билла, поскольку он опять бы смешал все карты своими «улучшениями». К половине одиннадцатого все было готово: вещи лежали на столах, рядом с ними стояли желтые таблички с номерами. День одежды начался.