Онлайн книга «Малыш Джимми»
|
Но это… Они похищают мальчика в 16:00 и уже в 21:00 того же дня требуют сто пятьдесят тысяч долларов выкупа. Старого образца. В похожих ситуациях, на Уолл-стрит обычно проходит три или четыре рабочих дня прежде чем кто-либо заметит исчезновение мальчика. Затем проходят недели или месяцы, в течение которых похитители открыто, заявляют, что ребенок находится у них, что они не заинтересованы в его «продаже», что не будут рассматривать никаких встречных предложений. И тогда наступает тупик в переговорах. Герберт Харрингтон или его представитель будут утверждать, что (а) заинтересованы в обсуждении выкупа, (b) что существуют затруднения с наличными и налоговым статусом для проведения такого выкупа, (c) что у него вряд ли еще будут сыновья — все это, в конце концов, разрешиться осторожными договоренностями между сторонами. Торги, угрозы, посредники и вся эта масса переговоров возникали и длились как праздничная месса несколько недель, прежде чем кто-либо упоминал о долларе. А по факту доллар будет самой малой проблемой. Необходимо провести операции с акциями, вычет процентов, перевод акций один к одному, скользящую шкалу ставок и соглашение с определенной долей прибыли. Вместо того чтобы… — Готово, — раздался голос техника. — Запускай, — приказал человек из ФБР. Все они говорили отрывистыми фразами, и у Харрингтона из-за этого начались головные боли… Из аппарата послышался голос: — Слушаю? А второй голос спросил: — Это Герберт Хар… — Это я? Мой голос звучит по-другому, — вмешался Харрингтон. — Останови, — сказал сотрудник ФБР технику и тот нажал на паузу, а затем снова отмотал ленту в самое начало, а Харрингтона он попросил: — Давайте просто послушает. — Да, конечно, — согласился Харрингтон. — Извините, я не хотел прерывать, я просто сильно удивлен. — Запускай, — приказал фэбээровец, и лента снова пришла в действие. — Слушаю? Его голос звучал более мягко, не так мужественно, как вживую. И восторга по этому поводу он не ощутил. — Это Герберт Харрингтон? — поинтересовалась женщина, судя по голосу, среднего возраста, с нью-йоркским акцентом и легкой агрессивностью. Голос нервной женщины, как у тех, что водят такси. — Да, это я. Простите, а кто это? — У нас твой парень. — Прощу прощения? — Повторяю «У нас твой мальчик». Это значит, что мы его выкрали, мы похитители. Я одна из них, а это телефонный звонок. — О, да! Конечно, извините. Морис связался со мной, когда вернулся домой. — Что? — Мой шофер. Он очень расстроился, сказал, что так трудно управлять автомобилем, когда руки прикованы к рулевому колесу. Наступила короткая пауза. — Послушай, давай-ка начнем сначала, — раздался голос женщины. — У нас твой ребенок. — Да, вы уже говорили об этом. А это телефонный звонок. — Верно. Все правильно. С твоим Бобби все в порядке. И с ним… — Что вы сказали? — Я сказала «С твоим Бобби все в порядке. И с ним…» — Вы уверены, что не ошиблись номером? — Джимми! Я не имела в виду… я говорила о Джимми. С твоим Джимми все в порядке. И с ним все будет хорошо, если ты согласишься сотрудничать. Тишина. Послышались на заднем фоне какие-то помехи: буп-буп-буп-буп-бупбуп-бип-буп-буп-буп. — Ты меня слышишь? — спросила женщина. — Да, конечно. — Ну, что? Ты собираешься договариваться или не собираешься? — Естественно, я буду сотрудничать. |