Книга Почему я?, страница 82 – Дональд Уэстлейк

Итак, у них были свет, тепло, еда, питье, чтиво, связь с внешним миром, но Дортмундер по-прежнему казался мрачным.

— Я труп, — повторял он, задумчиво глядя на кусок пиццы. — И меня уже похоронили.

— Джон, Джон, ты здесь в безопасности.

— Навсегда?

— Пока мы не придумаем что-нибудь, — Келп пальцем подтолкнул пепперони в рот, немного прожевал и запил пивом. — Один из нас непременно что-то придумает. Ты знаешь, кто мы такие. Джон, мы вдвоем эдакие палочки-выручалочки. Когда ситуация становиться напряженной в ход идет выдержка.

— Где?

— Мы найдем выход.

— Какой?

— Откуда я знаю? Мы узнаем, когда начнем думать. Вот, что случиться: долго мы здесь не выдержим, и один из нас найдет решение. Нужда всему научит.

— Нда? А, может, знаешь, чьи это слова?

— Эррол Флинн, — ответил Энди и улыбнулся.

Дортмундер вздохнул и открыл газету.

— Если бы они не отсрочили космическую программу, я мог бы вызваться добровольцем на луну. Или на космическую станцию. Не могут же там быть одни ученые и пилоты; им ведь нужен кто-то, чтобы подметать, полировать окна, выбрасывать мусор.

— Сторож, — предположил Келп.

— Дворник.

— На самом деле, сторож более точное слово, нежели дворник. Они оба произошли, как ты знаешь, от латинского.

Дортмундер перестал листать газету, ничего не сказав, он посмотрел на Келпа.

— Я читаю, — объяснил Келп, как бы защищаясь. — Я читал статью об этом.

— А теперь собираешься пересказать ее мне.

— Ну, да. А почему бы и нет, разве ты спешишь куда-то?

— Хорошо, — ответил Дортмундер. — Как хочешь.

И он посмотрел на страницу редактора и увидел, не узнав, фамилию Мэлоуни.

— Слово «дворник», — начал Энди, — берет начало от двуликого бога Януса, покровителя всевозможных дверных проемов. Так еще в древние времена дворник был привратником, но шли века, и эта работа претерпела изменения. «Сторож» — с латинского custodia, что означает наблюдать за тем, за что ты отвечаешь. Поэтому сторож лучше, чем дворник, особенно на космической станции. Ты ведь не хочешь стать привратником на станции.

— Не хочу остаток моей жизни провести как белка в тоннеле, — ответил Дортмундер, про себя подумал «Мэ-ло-уни» и просмотрел статью.

— Белки не живут в тоннелях, — возразил Келп. — Белки обитают на деревьях.

— Об этом ты тоже читал?

— Просто знаю. Каждый знает. Под землей водятся крысы, мыши, кроты, червяки….

— Все верно.

— Я просто объясняю.

— Вот и все, — произнес Дортмундер, отложил газету, взял телефон и начал набирать номер.

Келп наблюдал за ним, нахмурившись, пока Джон не покачал головой и не ответил:

— Занято, — и повесил трубку.

— Что еще? Очередная пицца?

— Мы уходим отсюда, — ответил Дортмундер.

— Мы?

— Да. Ты оказался прав. Пришло время, когда у одного из нас закончилось терпение, и он что-нибудь придумает.

— Ты знаешь, что делать?

— Да, — подтвердил Джон и еще раз набрал номер.

— Расскажи мне.

— Подожди. Мэй? — прошептал Дортмундер снова, сложив ладонь в виде чашечки вокруг трубки и слегка согнувшись, как человек, который пытается прикурить на сильном ветре. — Это снова я, Мэй.

— Ты можешь не шептать, — проинформировал Келп.

Дортмундер покачал головой, давая понять Энди, чтобы тот заткнулся. И по-прежнему шепотом он продолжил:

— Ты в курсе? Проблемы? Не говори так! Возьми его с собой, когда выйдешь ночью.

Келп смотрел на него с опасением. Судя по тому, что сказала Мэй, она тоже очень переживала за Джона, поскольку он ей ответил: