Книга Не спрашивай, страница 148 – Дональд Уэстлейк

— Ваша Светлость, — сказал клерк застенчиво. — Я взял на себя смелость и принес с собой последние выпуски New York Times. Если вы на них взглянете, Ваша Светлость, то многое из письма вам станет понятно.

Архиепископ посмотрел на документы в руках помощника с глубоким недоверием.

— Речь идет не о росте мирового населения, верно?

— Нет, Ваша Светлость. О краже произведений искусства, о которых говорится в письме.

— Ненавижу весь этот антиклерикальный вздор о росте мирового населения.

— Это нечто совершенно другое, Ваша Светлость, — заверил клерк.

По-прежнему с недоверием и готовностью закрыть глаза на первом неудобном слове о неудобной реальности, архиепископ взял газеты и начал читать. Когда спустя четыре минуты он поднял голову, то был совершенно другой человек и изменил его явно не рост населения.

— Дай мне, — сказал он холодно, — того человека. По телефону.

— Да, Ваша Светлость.

Клерк направился к выходу, но священник остановил его:

— Забери это с собой, — и махнул костлявыми пальцами в газетные статьи и письмо.

— Да, Ваша Светлость.

Помощник взял документы и сказал:

— Должен ли я направить письмо в полицию?

— Для чего? Чтобы это позорное откровение появилось в газетах?

— Думаю, Ваша Светлость, с точки зрения полиции оно является доказательством или что-то в этом роде. Касательно преступления.

— Мирские законы не наша забота, — наставлял архиепископ. — Мы должны думать о Церкви. Положи письмо в папку разное.

— Да, Ваша Светлость.

— Фото я пока оставлю.

— Да, Ваша Светлость.

Клерк удалился, и архиепископ начал изучать снимок, рассматривать реликвию Санкт Ферганы пока не вмещался помощник, сообщив о звонке посла. Архиепископ нажал кнопку.

— Алло.

— Добрый день, архиепископ, как вы поживаете?

Послышался неприятный гомосексуальный гнусавый голос посла, чего раньше архиепископ совершенно не замечал. Лишь одну вещь он ненавидел еще больше чем нормальный секс — это ненормальный секс. Его собственный голос обычно тонкий, резкий и сиплый сейчас звучал холоднее и более угрожающе, чем когда-либо.

— Неважно, как я сегодня, посол. Когда вы намерены привезти реликвию Санкт Ферганы сюда в ООН и показать ее Генеральной ассамблее?

Воцарилась короткая испуганная тишина, лишь небольшие покашливания и сопенье прерывали ее. Затем посол сказал:

— Хорошо, архиепископ, я разговаривал вчера с президентом Ка…

— Я хочу знать, — прервал священник, — когда мы увидим реликвию здесь, в ООН.

— Ну, знаете, архиепископ, должна быть церемония с…

— Когда.

— Я думал об этом, ну, э-э, через несколько недель…

— Завтра, — ответил архиепископ.

На этот раз молчание было полным и оглушающим.

— Завтра, архиепископ?

— Завтра.

— Но мой президент желает торжественную ча…

— Вы может провести свою церемонию, когда только пожелает. Какую угодно церемонию, какую вы только сможете выдумать. Но реликвия должна быть в этом здании, в моем офисе, на хранении, завтра.

— Архиепископ, — убогий гомосексуалист начал заикаться, — я не понимаю, как смогу, э-э, хм, э-э…

Архиепископ повесил трубку.

Гаю несмотря ни на что организовал обед у себя дома в четверг. Оказалось, что в городе присутствуют люди, встреча с которыми могла быть полезной и забавной. По крайней мере, двое из них немедленно отменили все встречи, когда получили приглашение, а это было чрезвычайно приятно. Обед прошел, как того и ожидал Гай, хорошо. Как только он попрощался с гостями, которые сели в свои лимузины, дожидавшиеся их на Ист-стрит 68 — Гай предпочитал гостей приезжающих на лимузинах, а не на такси — он вернулся в офис. За время его отсутствия поступило два звонка: от Жака Пирли и плотников.