Книга Куда уж хуже, страница 25 – Дональд Уэстлейк

Он по-прежнему крутил кольцо и утром во вторник в номере в «Савое», слушая предложения менеджеров своего газетного концерна в Британии и лишний раз убеждаясь, что независимо от того, как они поработают, сколько конкурсов проведут на страницах газет, о скольких драках футбольных хулиганов и скандалах в королевской семье сообщат, тираж всегда будет ограничен 400 000 идиотов, охочих до дешевых сенсаций. В этот момент вошла его лондонская секретарша мисс Хартрайт и почтительно произнесла:

– Прошу прощения, мистер Фербенкс, но на связи мистер Гринбаум.

Уолтер Гринбаум был личным адвокатом Макса в Нью-Йорке. Он никогда не звонил просто так.

– Я поговорю с ним.– Макс кивнул газетчикам, которые скромно потупились, спрятавшись в раковины мнимой вежливости, и поднял трубку телефона.– Уолтер, разве это не рано для тебя?

Поскольку разница между Нью-Йорком и Лондоном составляла пять часов, в Штатах сейчас было всего шесть утра.

– Очень рано,– раздался неожиданно четкий и близкий голос Уолтера Гринбаума.– Но при этом и слишком поздно. Когда мы сможем поговорить лично?

Это прозвучало тревожно.

– Не знаю, Уолтер,– ответил Макс.– Мне надо быть завтра в «Банке Слоновой Кости» в Найроби. Не думаю, что смогу вернуться в Штаты раньше, чем...

– Я здесь.

Макс моргнул.

– Здесь? Ты в Лондоне?

– Я только что прилетел на «Конкорде». Когда ты освободишься?

Макс понял, что раз уж Уолтер Гринбаум вместо того, чтобы позвонить, отправить факс или просто дождаться его возвращения, бросает все и лично летит в Лондон, то дело серьезно.

– Прямо сейчас,– произнес он, повесил трубку и обратился к газетчикам.– До свиданья.

***

Уолтер Гринбаум был плотным мужчиной слегка за пятьдесят с большими мешками под глазами, из-за которых он выглядел так, словно в нем сосредоточилась вся земная скорбь. Однажды, когда приятель заметил, что удаление этих мешков – простейшая пластическая операция, он ответил: «Ни за что. Без этих мешков я из адвоката превращусь в истца». И был прав. Мешки придавали каждому его слову значимость, уверяя каждого, что их обладатель видел и пережил все на свете. А говорить он умел, как никто другой.

– Доброе утро, Уолтер.

– Привет, Макс. Кофе? Ты уже позавтракал?

– В прошлые выходные взломали твой дом в Каррпорте на Лонг-Айленде.

«Я слышу об этом впервые»,– напомнил себе Макс. Изображая легкий интерес, он спросил:

– Взлом? Вот что бывает, когда оставляешь дом пустым. Много взяли?

– Серебра и прочих ценностей на четверть миллиона плюс автомобиль.

У Макса отвисла челюсть. Он впал в ступор и не мог даже придумать, что ответить.

Насладившись наступившей тишиной, Уолтер усмехнулся и пояснил:

– Да, Макс. Он вернулся. Сбежал из полиции и вернулся в дом.

– Вернулся? Вернулся?

Что известно Уолтеру?

Они стояли в бело-золотой гостиной, у окна с видом на Темзу, где черные птицы, борясь с ветром, сновали под быстро плывущими высокими облаками. Но сейчас обоим было не до любования пейзажами. Уолтер указал на белый диван со словами:

– Почему бы тебе не присесть, Макс? А то, того и гляди, упадешь.

Макс сел. Уолтер взял за спинку бело-золотой стул и подтащил его к дивану, оставляя следы на белом ковре. Сев перед Максом, словно учитель, опечаленный поведением ученика, он предложил:

– Я – твой адвокат, Макс. Постарайся не врать мне.