Онлайн книга «Непобедимый эллин»
— Что-о-о-о?! — хрипло выкрикнул псих, внезапно перестав буянить. — Вот видите, результаты налицо! — сокрушенно покачал головой Фрейдиус. — А ну-ка подойди ко мне ближе, яйцеголовый маньяк, — зловеще прошипел Херакл, — и я тебе живо объясню, кто кого в детстве в ванночке обмывал. — А по мне, — внезапно громко заявил сын Зевса, — так он вполне нормален. И все (включая психа) с удивлением посмотрели на великого героя, словно он только что окончательно и бесповоротно сошел с ума. * * * — Где же у нас лежит этот спятивший моряк… — Фрейдиус с задумчивым видом вел греков темными извилистыми коридорами. — Я Зевс, я Зевс… — истошно донеслось издалека. Софоклюс, старавшийся держаться поближе к Гераклу, вздрогнул. — А вы случайно не читали мою знаменитую монографию «Анализ фобии семидесятилетнего мальчика»? — внезапно спросил Фрейдиус, с интересом косясь на спутников. — Я читал! — признался Софоклюс. — Но ни хрена не понял. И вообще, по-моему, этот опус в Греции запрещен. — К сожалению. — Зигмундис грустно вздохнул. — Но я очень рассчитываю, что хотя бы потомки оценят масштабы проделанной мною работы. Ведь все беды людские, войны, предательства, братоубийства от либидо! — От чего? — изумился Геракл. Но ответить Фрейдиус не успел, ибо с безмерным удивлением остановился у просторного помещения, отделенного от коридора решеткой. Одна из его стен была проломлена так основательно, словно сквозь нее промчалось испуганное стадо эфиопских элефантов. В громадной дыре виднелось синее море. В помещении никого не было. — Только не говорите, что тут содержался нужный нам мореплаватель, — мрачно произнес Софоклюс. — Я дико извиняюсь, — бедняга Зигмундис покраснел, — но именно тут этот моряк и жил. — Сбежал, зараза! — Сын Зевса грустно улыбнулся. — М-да… ну и дырища! Чем же он ее, интересно, проделал? Фрейдиус задумался: — Скорее всего, проковырял зубочисткой, — наконец ответил он. — Ладно, нам пора, — напомнил Софоклюс, зябко поведя плечами и неприязненно глядя на странного психа в соседней клетке. В правой руке больной держал палочку для письма, а в левой восковую дощечку. Еще Софоклюса поразили прозрачные круглые стекляшки, надетые на нос ненормального. — А это кто? — испуганно спросил личный хронист Геракла, указывая на соседнюю клетку. — А это… — Фрейдиус пренебрежительно махнул рукой, — это Геродот, отец истории. Он абсолютно нормален и живет у нас исключительно из-за питания, а питание у нас, сами понимаете, стараниями Асклепия о-го-го… Ну и еще он любит тишину и умиротворенность, иногда нарушаемую ужасными криками больных. По-моему, именно это его и вдохновляет. Чисто между нами… этот Геродот в детстве… — Всё, хватит-хватит… — бесцеремонно перебил врачевателя могучий герой. — Я больше не желаю слушать все эти гадости… Да, зря съездили Софоклюс с Гераклом на Аргос… хотя, с другой стороны… может, и не зря, во всяком случае, для будущих событий поездка имела весьма немаловажное значение. Когда греки с облегчением покинули лечебное заведение, в парке их уже поджидал… нет, на этот раз не Асклепий, а вестник богов Гермес. — Судя по постным рожам, у вас серьезные проблемы, — весело сказал вестник, непонятно чему радуясь. — А вот я тебя сейчас твоей железной сандалией как хрясну по голове, — пообещал Геракл, физически не переносивший издевки. — Да ладно вам, — обиделся Гермес. — Если бы не приказ Зевса, хрен бы я кому-нибудь помогал. Но ведь Тучегонитель страстно желает, чтобы у вас всё было чики-пуки. — Мы не нашли того сумасшедшего мореплавателя, — сообщил Софоклюс, — и соответственно нам не удалось с ним поговорить. — Это еще почему? — А он сбежал. — Ну, у Асклепия это обычное дело, — усмехнулся Гермес. — Ладно, если хотите, Гефест прямо сейчас перебросит вас в Аркадию, в то самое место, где в последний раз видели стимфалийскую птицу. — Валяй! — устало согласился Геракл. * * * В окрестностях города Стимфала было значительно прохладней, чем на солнечном Аргосе. Сын Зевса внимательно оглядел местные горы, вяло зевнул и, спрыгнув с колесницы, побрел в выбранном наугад направлении. Софоклюс смешно засеменил следом за широко шагающим героем. — Заколебали меня уже эти подвиги, — непонятно кому жаловался Геракл. — Вроде чудовища разные Грецию тиранят, а на деле всё это бред пьяной портовой матросни. С другой стороны, наверное, мне следовало бы радоваться, что всё так просто выходит, но ведь Эврисфей далеко не дурак. Неврастеник — да, но не дурак… — Полагаю, своими идиотскими на первый взгляд заданиями он старается усыпить твое внимание, — выдвинул довольно оригинальную теорию Софоклюс. — Хочет, чтобы ты, Геракл, расслабился, потерял бдительность. Знать бы заранее, какой из девяти оставшихся подвигов самый опасный. Эх… — Да не переживай ты так, — попытался утешить историка великий герой. — Отец на Олимпе ни за что не позволит, чтобы со мной случилось что-то уж очень плохое. — С тобой-то оно, может, и не случится, — буркнул Софоклюс, — а вот за меня вряд ли даже кто из смертных заступится. — Я заступлюсь! — великодушно пообещал Геракл. — В таком случае, — усмехнулся историк, — я буду писать эпос о твоих подвигах всю свою жизнь… — А-а, хитрюга… — И сын Зевса дружески погрозил хронисту пальцем. — Эй, а что это там в кустах блестит? — испуганно закричал Софоклюс, на всякий случай пропуская Геракла немного вперед. — Ага! — обрадовался великий герой. Достав меч, он принялся нещадно рубить густую растительность. Через пару минут они с Софоклюсом выбрались на небольшую выгоревшую проплешину, посередине которой лежала огромная стимфалийская птица, мертвая. — Вот она, родимая! Довольный Геракл похлопал птицу по гигантскому железному клюву, зарывшемуся в землю. — Софоклюс, да не трясись ты так, она не кусается… Историк недоверчиво потрогал смятое при падений крыло чудовища. — Что же с ней, интересно, произошло? — Пожав плечами, сын Зевса заглянул под прозрачный, откинутый назад колпак на голове монстра. — Во всяком случае, тот, кто ею некогда управлял, сбежал, — ответил великий герой, ощупывая рубчатое, странной формы кресло. — Геракл, гляди… — Софоклюс ткнул пальцем в хвостовое оперение железной птицы, в котором застряла обломившаяся часть огромной шипастой дубины. — Циклопы! — знающе пояснил сын Зевса и весело рассмеялся. |