Книга Разная любовь, разная смерть, страница 19 – Дональд Уэстлейк

— Ну и что с того?

— Это дает о ней кое-какое представление, — пояснил я, — и может помочь нам лучше ее узнать, а возможно, и вычислить, каким она мыслила себе настоящего мужчину.

Керриган сделал на сей счет откровенное предположение.

— Нет, — возразил я. — Я уже знаю, что она была натура сложная.

Вошла жена Макнейла, отчего гостиная сразу как будто уменьшилась в объеме, и, ни к кому конкретно не обращаясь, проворчала:

— Если те двое женаты, то я царица Савская.

Макнейл похлопал рядом с собой по дивану, приглашая ее присесть.

— Садись, Бетси.

Она громко фыркнула, плюхнулась на диван и, устраиваясь поудобнее, натянула выцветшую юбку на толстые колени.

— Если зазвенит звонок, — предупредила она, — мне нужно будет уйти.

— Это не займет много времени, — успокоил я ее. — Кто из вас двоих поселял ту девушку?

— Я, — ответил Макнейл.

— На сколько дней она брала бунгало?

— Продлевала каждый день. Утром приходила и платила за следующий день.

— Она с кем-нибудь из вас разговаривала?

— Со мной болтала, рот у нее прямо-таки не закрывался, когда я ей меняла постельное белье, — ответила жена владельца мотеля. — Про кино все расспрашивала, да нравится ли мне Аллентаун, была ли когда на Западе и всякое такое.

Миссис Макнейл явно испытывала неприязнь к Рите Касл, но я приписал это просто ревности, с какой водовозная кляча провожает взглядом чистокровного скакуна.

— Она много времени проводила в бунгало?

— Почти безвылазно. Во вторник вечером выбралась в кино или еще куда, еще меня спрашивала, что у нас показывают, вроде больше никуда не ходила.

Макнейл добавил:

— Тут за углом есть кафетерий, чуть в стороне от шоссе. Мы обычно посылаем туда наших постояльцев, если они желают перекусить. Туда и она ходила.

— Насколько нам известно, — вставила миссис Макнейл.

— Вы думаете, она ходила куда-то еще в другое место? — спросил я у нее.

Видимо, ее снова обуял приступ ревности.

— Нет, думаю, что нет, — справилась хозяйка наконец со своими эмоциями. — Она все время тут торчала. Ждала кого-то.

— В это время года вечером, обычно после одиннадцати — одиннадцати тридцати, никто уже не появляется. Мы сами укладываемся в полночь. Наша спальня на той стороне, так что приезжих мы не услышим, если не зазвенит звонок.

— Ладно, — продолжал я. — Теперь я хотел бы осмотреть ее сумочку.

Макнейл достал сумочку и протянул мне. Это была дамская сумочка — мешочек из белой оленьей кожи, наподобие средневековых кошельков, стянутых сверху кожаным шнурком, только побольше размером. Внутри находились привычные дамские мелочи — салфетки, помада, пудра, спички и всякое такое прочее, было также портмоне голубого цвета, как и ее «мустанг».

Открыв портмоне, я почерпнул еще кое-какие сведения о Рите Касл. Там было водительское удостоверение, из которого я выяснил ее возраст — двадцать четыре года, и увидел ее фотографию. Обнаружил также членские билеты двух актерских объединений:

«Гильдии актеров сцены» и «Американской федерации теле-радиоактеров», сокращенно ГАС и АФТР. Был еще один просроченный членский билет, тоже актерского союза — «Эквити», то есть «Объединения работников драматического театра». Из сумочки я извлек также читательский билет Нью-йоркской публичной библиотеки, вернее, ее филиала на Лексингтон-авеню. Еще там были три фотографии улыбающихся детей, щурившихся от яркого солнца где-то в степи без единого деревца.