Книга Демонская кровь Маргариты, страница 170 – Ольга Ильина

— Но у нас ведь… мы можем, когда он меня целует, мы…

— Это не то, милая. Это словно разрываться на две части, две половины, понимаешь?

«Не очень», — хотелось ответить мне, но Кларисс без слов поняла.

— Когда он тебя целует, на первый план вырывается твоя демонская суть, но человеческая молчит, она не может принять ни его, ни себя. Это плохо, очень плохо. Противоречие может стать настолько сильным, что… Он не должен был этого делать. Это опасно.

— Что?

— Я должна вызвать ее.

— Ламию?

— Да, немедленно. Прости, дорогая, но я должна оставить тебя.

Кларисс не просто побежала, она почти полетела вниз с холма, а я осталась стоять беспомощно хлопать глазами и думать обо всем, что она мне рассказала. Возвращаться в дом не хотелось, грустно как-то было на душе. Я вдруг об отце подумала. Наверное, именно поэтому маме удалось от него спрятаться. У них не было этой мистической связи единственной. И бабушка… знала ли она обо всем этом? Зачем, ну зачем же она решилась меня прятать? Ведь все могло сложиться совсем иначе.

— Грустим?

Да что ж такое-то? Опять меня застигли врасплох, и это там, где вообще все просматривается.

— Адриан? А Роза где?

— Домой уехала. Меня послала и уехала. Сказала, что будет ждать тебя завтра для какого-то вашего ритуала.

— Да, я поняла, — кивнула я.

— Красиво здесь, спокойно.

— Наверное.

— Так чего ты грустишь?

— Не знаю. О маме думаю, о бабушке. Ей бы здесь понравилось. Им обеим.

— Да, маме тоже нравится, а отцу нет. Он только ради нее здесь и живет, мотается в город, много времени на дорогу теряет, но терпит. Слишком ее любит. У Юлиана все по-другому. Это Вера следует за ним, но у них и не так сильна связь. Джулиан в этом похож на отца — им владеет сила связи. Отцу тогда даже пришлось Инквизицию подключать, чтобы выдворить его из страны.

— Выдворить из страны? — удивленно повторила я. — Зачем?

— А иначе бы его могли посадить.

— За что?

— За тебя, красотка, за тебя. Этот… дед твой, Рыков, накатал целую телегу. Это мы теперь понимаем, почему Горыныч так взбесился и даже до Европейского Совета дошел.

— Ты понимаешь, а я вот вообще ничего не понимаю.

— Ладно, скажу, правда Лиан меня за это по головке не погладит. Когда мы тебя потеряли, то активировали все связи. Только искали юную ведьму, даже не догадываясь, что ты вовсе не ведьма. И везде было пусто. Того парня, ну, с которым ты была, хотели отыскать, но его вдруг скрыли. А нам по рукам надавали, когда мы в ваш институт сунулись. И только тогда мы осознали, что это Инквизиция нам на хвост наступила и не последние в ней люди. Сам глава особого отдела запрет наложил. Рыков этот вмешался. А Джулиан словно взбесился, в Инквизицию ворвался, на Горыныча наорал, а тот ему:

— Знаешь, что бы я сделал, будь ты вампиром? Убил бы. Своими руками бы убил. Искалечил девочку и еще чего-то требуешь? Пошел вон!

Ты не представляешь, каким он оттуда вышел — словно мертвым, о худшем думал, ну, что…

— Беременная, — в ужасе от услышанного прошептала я.

— Да. Он… ну… в общем, простого аборта у нас не случается. Плод вырезается вместе с маткой.

Я как услышала, сглотнула. Теперь понятно, почему мама моя так за мою жизнь цеплялась. Другого шанса родить у нее просто не было.

— Тогда он и сдался, закрылся, умерло что-то внутри. Уехал, да и сейчас не думал даже возвращаться, только Вера беременна снова. А это у нас вообще огромная редкость — четвертый ребенок. Роды могут быть трудными, опасно. Я не очень-то гожусь для управления, вот и вызвали Джулиана. Он думал поработать до родов, меня поднатаскать, и снова в Прагу, а тут перед Новым годом, когда речь произносил, сам не свой был, словно… я не знаю, словно почувствовал что-то. Он же… за десять лет ни на одну женщину и не смотрел толком, скользил взглядом и… такое равнодушие в глазах. И вдруг смотрит, в женщину вглядывается, в толстушку какую-то. Мы в Абервуд вернулись, а он сам не свой, дерганный, мечется, как тигр в клетке, к отцу пошел, сказал — чувствует что-то непонятное внутри. Словно тянет что-то, куда-то. На восьмой день и вовсе чуть с ума не сошел, а потом сказал, что глазами чужими видел. Тогда-то мы и осознали, чьи глаза это были. Начали по-тихому информацию собирать, нашли бы дней за пять, а тут ты сама нашлась. И все на свои места встало.