Книга Демонская кровь Маргариты, страница 200 – Ольга Ильина

— А че о нас говорить-то? Было дело и прошло. Помидоры, как говорится, завяли.

— Вот об этом я и хочу поговорить.

— О помидорах что ли? — хрюкнула старая знакомая.

— О любви, — начала злиться я. — У меня коньячок есть, грузинский. Пойдемте, а?

— Коньячок? — с сомнением протянула она.

— Да. Мы с подругами девичник решили организовать, за жизнь поговорить, о мужчинах посплетничать, и были бы рады, если бы вы к нам присоединились.

— С чего это мне такая честь? — проявила неожиданную подозрительность мадам.

— Так говорю же, заодно о Леше поговорим. За бутылочкой как-то легче проблемы решаются.

— А у меня с тобой проблем нет.

О, боже, какая же нудная тетка эта Марина. Вот когда не надо, она пристает так, что не знаешь, как отвязаться, а когда нужна позарез — в позу встает.

— Ну, нет, так нет, — решила прибегнуть к иной тактике я. Упрашивать бесполезно, может, на безразличие клюнет?

— Ладно, зайду, — бросила мне вслед Марина, а я радостно засияла и побежала домой, готовиться.

* * *

Марина явилась в десять, странно приодетая, даже причесанная. Мы для конспирации накрыли стол, приготовили закуску, коньячком затарились и приступили к реализации плана. Марина девчонкам обрадовалась, расслабилась, а под коньячок о жизни своей нелегкой поведала.

А жизнь, и правда, ее не баловала. Отец пил, бил, ее и мать, а она — как сор-трава росла, никому не нужная, никем не любимая. Мать была затюканная, много работала, да и муж вконец ее добил. Когда девчонке семнадцать было, бедная женщина умерла от язвы желудка. Отец стал пить еще больше, а дочь уходить из дома. Тут-то на ее жизненном пути и появился Леша, приютил, обогрел, поманил личным счастьем, да и просто классным парнем был. И все хорошо было, но матери Лешиной Марина категорически не нравилась, ей нравилась Ритка-скрипачка, я то бишь. Вот из-за такой ерунды Маринка Лешу и послала. А когда поняла, что беременна, Леша ей уже не верил, думал, от другого нагуляла. Денег на аборт дал и дверь закрыл.

Маринка поплакала, поплакала, да пошла в поликлинику, аборт делать. А ей сказали: «сделаешь — детей больше не будет», она и отказалась. Полгода по подругам скиталась, к отцу идти не хотела, когда же Зоя родилась, а Маринка раздумывала, писать отказную или нет, отец ее с собутыльниками напился, да сверзился с балкона. Так у Маринки своя квартира появилась, а подруга устроила ее в местный магазин продавщицей.

— А когда же вы начали…

— Пить? Так сильно года три как. Плохо мне было, личной жизни никакой, Зойку спиногрызку кормить надо, не погуляешь, мужчину в однушку не приведешь. Да и не нужна я никому, с Зойкой-то.

— Короче, Маринка все свои беды и несчастья на дочь свалила, и попрекала ее этим каждый день, — закончила пьяную речь женщины Роза, пока та в уборной освежалась.

— А девочка обрастала комплексами, а заодно и навь заработала, — вздохнула Лиля.

— Интересно, нам еще долго ее пьяные бредни выслушивать?

— Пока навь за матерью не явится.

— А вы уверены, что она вообще явится? — задала я резонный вопрос, посмотрев на часы, которые час ночи уже показывали.

— Явится, куда она денется. Ей же надо подпитываться.

Мы перестали шептаться, когда Марина вернулась. Еще час она рыдала, натурально так, с чувством, и проклинала жизнь свою паскудную, а потом уснула мордой, слава богу, не в салате, на столе. Мы ее там и оставили, кухню охранными заклинаниями запечатали и дверь на ключ закрыли, а сами в зал переместились.