Книга Демонская кровь Маргариты, страница 202 – Ольга Ильина

«Девочки, думайте о любви. О тех, кто в вас это чувство вызывает», — мысленно попросила я. Роза о Генри и Адриане подумала, Лиля о маме и, ожидаемо, о Дамире, а я… мне черненький вспомнился, и тихое «Я тебя люблю», которое Джулиан часто шепчет, когда думает, что я не слышу. Или это сердце его на мой стук так отзывается. Хороший он, теплый, нежный, защитник, любовник, друг, муж. Люблю его.

И когда я это признала, наконец, тогда и родился он — свет внутри, и разгорелся ярче всех ламп разом, завизжала навь, закаталась по полу и истаяла.

— Все, девчонки, выкачивайте из меня остатки, — выдохнула я и повалилась на многострадальный ковер. Они и выкачали, влили все в Зою, без остатка влили, и мы втроем немножко умерли. Ненадолго, правда. Пока меня весомая такая пощечина в себя не привела. А надо мной Адриан стоит, злой, глаза горят… алым, руки в кулаки сжимаются, еще раз заехать хочет.

— Ну, конечно, Розе постесняешься, не простит, а мне можно.

— Дура! — припечатал демон и подхватил меня на руки. — Все, отправляетесь в Абервуд, и никаких разговоров!

Джулиан прилетел на следующий день. Не орал, сдерживался, впрочем, до него меня уже многие поругали: мама-демон, папа-демон, Юлиан, и даже Вера, правда, та больше рыдала, глядя на мою серую от слабости физиономию. Вот Руфус не ругал, нет, он подробностей жаждал. Оказывается, моя странная способность видеть сущностей некромантией называется. Демоны ею владеют лишь отчасти, и то, когда в демонском обличье ходят, потому что лишили их магии мертвых, а вот полукровкам повезло. Правда, везение какое-то сомнительное.

Руфус от восторга, что не он один такой особенный в семействе, даже некромантский факультет мне свой сосватал, сказал, что такие уникальные кадры, как мы с ним, на вес золота, и дар такой растрачивать глупо и безответственно. Я обещала подумать.

А потом приехал Джулиан, и думать мне запретили. Прямо так и сказали:

— Еще одна подобная мысль, и я тебя под замок посажу до конца жизни.

Правда, не уточнил чьей — его или моей.

Все последующие три дня я восстанавливалась, валялась в кровати, читала, что давали, ела, что приносили, и просто лежала в объятиях Джулиана. Страх прошел, совсем, как и не было, а вот любовь проснулась, в смысле, соединила я свои и его сущности, и полюбила все, что получилось, как там в песенке Алены Апиной поется: «я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила». Вот и у меня как-то так получилось.

Боже, что за мусор иногда у меня в голове обретается? Кошмар!

Впрочем, Джулиану мой мусор нравится, особенно, когда я о нем думаю. А думаю я о нем часто, и все чаще с эротическим, так сказать, уклоном. Но у нас этот — целибат и воздержание в одном флаконе. Я слаба еще, а Джулиан жесток. Говорит, что до свадьбы ни-ни. Воспитывает. Я делаю вид, что согласна, а сама сил набираюсь на диверсию. Да и повод подходящий имеется.

Я еще при разговоре с Мариной подумала об одной странности. И почему это Леша уже три недели мне не звонит? Я сама не пыталась, как-то не до того было, но мучают меня смутные сомнения, что неспроста все это. Ох, не спроста. Главное — момент подходящий найти для скандальчика, и чтобы мой ушлый демон не отвертелся.

А еще не помешало бы с девочками пообщаться. У нас ведь еще одно наиважнейшее дело осталось. Вряд ли Роза, при всей заботе Адриана, так просто откажется от планов мести. Только видеться нам пока не разрешалось. Джулиан держал меня взаперти, Адриан контролировал Розу, а за Лилей Вера присматривала. Ее единственную наша светлая подруга не боялась. То же относилось к Дамиру, но его к ней не пускали. Кто он ей? Вот именно, что пока никто.