Книга Змеиное княжество, страница 194 – Екатерина Гичко

Закончив с трапезой, Тейсдариласа тихонько запела. Голос её звучал тонко-ломко. Неуверенно. Верблюд заинтересованно прянул ушами, прислушиваясь к уже знакомому мотиву. Незамысловатую нордасскую колыбельную девушка пела на каждом привале. Она не помнила слова других песен. Только одна, которую старая нянечка пела ей на протяжении одиннадцати лет, сохранилась в памяти полностью.

В Умабаре Тейсдариласа обнаружила, что после столь длительного молчания ей сложно говорить. Горло раздражалось, язык заплетался, и слух улавливал собственные слова неуверенно, как сквозь слой корпии. Всё это не понравилось девушке. Она вдруг испугалась, что совсем разучится говорить. И стала петь на привалах.

Она ведь и раньше много молчала. Начиная с того момента, когда её отдали учиться воинскому искусству, Тейсдариласа стала мало говорить. Она не общалась с мальчиками в школе, так как те первое время относились к ней презрительно, а потом ей уже не хотелось общаться: привыкла держать язык за зубами. Когда в одиннадцать лет её вернули под руководство Ктаруха, то молчание стало нормой для всех занятий: учитель не любил болтунов. Дядя же никогда не был особо разговорчив. В тот же период умерла её нянечка, которая смотрела за ней с рождения и которую сама Тейсдариласа называла «Ба», как дети из низов по-простому именовали своих бабушек. Этой женщине всегда удавалось вытянуть из неё пару фраз.

С возрастом Тейсдариласа говорила всё меньше. Она с большим уважением относилась к словам и не разбрасывалась ими без необходимости. Если для ответа достаточно кивнуть, то она просто кивала. И её дядя бесконечно часто повторял одну и ту же фразу: «Следи за своими словами». Этому обычно предшествовал взгляд на портрет её матери, после чего дядя поворачивался к ней всем телом и сурово сдвигал брови. С одиннадцати лет она относилась к его приказу со всей серьёзностью, на которую была способна.

Она не ставила цели притворяться перед нагами немой. Так получилось. Когда Вааш спросил, сколько ей лет, Тейсдариласа привычно показала цифру пальцами. Восемнадцать не пятьдесят, она не видела смысла озвучивать. Но пьяный наг решил, что она не может говорить вообще, о чём и сказал. Прежде чем девушка успела переубедить его, Вааш споткнулся и сбил этим и себя, и её. А потом появился наагариш Делилонис. За ночь принцесса решила, что побыть немой не так уж и плохо. Даже забавно. И, может быть, в дальнейшем это сослужит ей неплохую службу. И, начиная с того дня, её уста сомкнулись.

Соблазн заговорить возникал часто. Когда песчаники напоили её, только невероятное везение позволило и дальше хранить тайну. День, когда она решила раскрыться перед Ваашем, так и не наступил. Хотя мог бы настать в тот момент, когда очнувшийся после принятия противоядия наг поведал, что в его сне она разговаривала. Она хотела сказать ему, что это не было сном. Но приполз наагашейд, и её решимость стремительно истаяла. А потом возникла лютая ненависть к владыке из-за решения двигаться дальше без раненых, которая только упрочила желание молчать и дальше: она крайне не любила общаться с неприятными ей людьми. И маленький обман позволял Тейсдариласе злорадствовать над повелителем, ведь она обманывала его, а восьмисотлетний змей даже не догадывался. И лёгкое чувство превосходства тихо плескалось внутри.