Книга Наагатинские и Салейские хроники, страница 83 – Екатерина Гичко

– Я доставил вам сегодня много беспокойства, простите, – повелитель величаво склонил голову.

– Не думаю, что могу принимать извинения, – отозвался господин Рони. – Моя старшая дочь всегда была источником неприятностей. Мне стоило не поддаваться на её уговоры и всё же оставить дома.

– Но я рад, что вы поддались.

Жёлтые глаза невольно опять притянулись к документу. Интерес сарена был очевиден, но хайнес не поспешил спрятать бумаги. И Рони воспринял это как намёк.

По спине прошёл озноб.

– Каждый раз, когда происходит подобное, мне становится очень неловко, – Сильнейший позволил себе тонкую виноватую улыбку. – Ваша дочь Лийриша разбудила сердце мужчины моей семьи. И согласно давнему обычаю, я прошу вас оставить дочь под нашей опекой, чтобы она могла присмотреться к моему родственнику и, надеюсь, полюбить.

И без того бледный лис побелел ещё сильнее.

– Вы можете не переживать за судьбу дочери, – продолжал мягко вещать хайнес. – Никто не будет неволить её в чувствах. Всем известно, что мужчины нашей семьи предпочитают строить браки на взаимной любви.

– На… – сарен облизнул пересохшие губы, – на какой срок вы хотите взять заботу о моей дочери?

Хайнес улыбнулся ещё шире.

– На два года.

Сарен, уже не скрываясь, уставился на завещание.

– Если за это время в её сердце не проснётся ответная любовь, она будет полностью, – голос хайнеса зазвучал особенно вкрадчиво, – свободна.

– Боюсь, вы мало знаете мою дочь. Она беспечна, непослушна и… не всегда владеет собой. Лекарь душ подозревает, что её внутренний мир слишком отличается от нормального. И вряд ли это можно изменить.

– Мой лекарь уже осмотрел её, и на его взгляд госпожа Лийриша – очень здоровая и энергичная девушка. В ней нет ни единого признака сумасшествия. Да, она несколько запугана, – синие глаза прищурились, – недоверчива и подозрительна, но эти черты, как правило, чаще проявляются не из-за ущербности души, а из-за образа жизни. Если не считать её ран, она совершенно здорова.

– Боюсь, она будет скучать по сёстрам, – не сдавался сарен.

– Они могут приезжать к ней, когда захотят, и быть здесь столько, сколько пожелают, – милость хайнеса была воистину безгранична.

– Лийриша очень упряма, вряд ли она захочет покидать семью.

– Я уверен, что захочет, – несмотря на улыбку, повеяло холодом. – Мне показалось, что она мечтает сбежать.

– У Лийриши возраст противостояния. Она не может простить мне смерти матери, хотя моей вины здесь нет. Но, повзрослев, она будет сожалеть.

– Сарен, – теперь уже исчезла и улыбка, – я могу провести небольшое расследование, в которое попрошу включиться управляющих Жаанидыйского банка, и это расследование не завершится для вас ничем хорошим. Даже если за вами нет грехов. Если я что-то хочу – я это получаю, – в голосе Сильнейшего зазвучала сталь. – А я хочу, чтобы ваша дочь Лийриша осталась в моём доме. Вы посмеете мне отказать?

В кабинете повисла тишина. Сарен и хайнес не отрываясь смотрели друг другу в глаза, и сарен не выстоял и отвёл взгляд.

– Не посмею.

– Рад, – хайнес подтянул завещание к себе.

Под завещанием лежал ещё один лист, который повелитель и подтолкнул к лису.

– Подпишите.

В документе прописывалось, что он, Рони Холлый, уступает право опеки над своей дочерью Лийришей Иерхариду Ийехаѝдыю. Внизу уже стояли сдержанная чёткая подпись хайнеса и дата. Сарен ещё раз посмотрел на повелителя и его помощника, размял пальцы и всё же потянул руку к перу.