Книга Художник из 50х, страница 118 – Сим Симович

Именно то, что нужно детям послевоенного времени.

В трамвае Гоги устроился у окна, но город за стеклом словно растворился. Вместо серых улиц перед внутренним взором разворачивались картины будущей росписи детского сада.

Сначала — техническая сторона. Помещение какого размера? Высота потолков? Освещение? От этого зависит выбор красок, размер кистей, способ нанесения. Нужно будет осмотреть комнату, сделать замеры, продумать последовательность работ.

«Фон — тёмно-синий, почти чёрный, — размышлял он, покачиваясь в такт движения вагона. — Но не мрачный, а таинственный, загадочный. Дети не должны бояться темноты, а видеть в ней красоту».

Звёзды виделись ему не просто белыми точками, а живыми, дышащими светилами. Каждая со своим характером, своим цветом. Полярная звезда — яркая, надёжная, путеводная. Сириус — голубоватый, холодный. Арктур — золотистый, тёплый.

«А созвездия… — мысли текли всё быстрее. — Большую Медведицу сделать главной, самой заметной. Дети её знают, она простая для запоминания. Рядом — Малую Медведицу с Полярной звездой».

Кассиопею, которую так любила называть Аня, расположить на противоположной стене. Яркую букву «W» на небосводе. А может, добавить к созвездиям их мифологические образы? Медведицу нарисовать как настоящую медведицу из звёзд?

«Нет, — одёрнул себя Гоги, — слишком сложно. Дети должны видеть реальные созвездия, а не сказочных персонажей».

Трамвай качнуло на повороте, но художник не заметил. В его воображении уже складывалась цветовая палитра. Основа — ультрамарин, прусская синь, чуть чёрного для глубины. Звёзды — белила с капелькой жёлтого для тепла, голубого для холодных звёзд, розового для красных гигантов.

«А Млечный путь?» — внезапная мысль озарила его. — «Обязательно нужен Млечный путь! Светлая полоса через всё небо, как дорога к мечтам».

Он представил, как дети будут лежать на ковриках во время дневного отдыха и смотреть на звёздный потолок. Аня будет рассказывать им удивительные истории о космосе, а они — мечтать о полётах к далёким мирам.

«Планеты тоже включить, — план усложнялся. — Юпитер, Венеру, Марс. Но не как точки, а с намёком на их особенности. Юпитер — большой, полосатый. Марс — красноватый. Венера — яркая, утренняя звезда».

Пассажир рядом что-то говорил кондуктору, но Гоги не слышал. Он был целиком в своём проекте, продумывая каждую деталь.

«Техника нанесения… — следующая проблема. — Стены наверняка оштукатурены, может быть, побелены. Нужна хорошая грунтовка, чтобы краска легла ровно и держалась долго».

Представил себя стоящим на стремянке с кистью в руке. Аня внизу подсказывает расположение созвездий, исправляет астрономические неточности. Работа спорится, стена оживает под кистью.

«А что, если добавить комету? — новая идея. — Летящую по небу с длинным хвостом. Дети обожают кометы, они такие динамичные, сказочные».

Комета виделась ему яркой искрой с серебристым шлейфом, пересекающим небосвод по диагонали. Символ движения, перемен, чуда.

Трамвай остановился — его остановка. Гоги механически вышел, всё ещё погружённый в мысли о росписи.

«Время работы… — он шёл по улице, почти не видя дорoги. — Суббота и воскресенье. Если начать рано утром, до вечера можно успеть сделать основной объём. Фон в первый день, звёзды во второй».