Книга Художник из 50х Том II, страница 78 – Сим Симович

Почти сразу же правый фланг ударил по артиллерийским позициям. Гаубицы и минометы взлетали в воздух под огнем гранатометов мехов. Координация американской обороны рушилась на глазах.

— Теперь центральная группа, — приказал Гоги, и двадцать пять роботов перешли в решительную атаку.

Американцы оказались в котле. Их танки разворачивались, пытаясь отразить удары с трех сторон одновременно, но мехи были быстрее и маневреннее. Плазменные пушки прожигали броню как бумагу.

Гоги чувствовал каждый выстрел, каждое попадание. Через обруч он воспринимал бой как единый организм — сто металлических тел, действующих согласованно под его управлением. Это было опьяняющее ощущение всемогущества.

— Резерв американцев пытается прорваться на северо-восток, — сообщил Селельман.

— Вижу, — Гоги направил четвертую группу на перехват. — Двадцать пять мехов заблокируют им путь отступления.

Битва превратилась в избиение. Американские солдаты бросали технику и бежали пешком, но мехи методично добивали отступающих. Никто не должен был уйти — таков был замысел операции.

— Господи, — прошептал Селельман, наблюдая за побоищем. — Это же резня.

— Это война, — холодно ответил Гоги, продолжая управлять роботами. — Эффективная, быстрая, результативная война.

В его голове не было ни капли сожаления. Только удовлетворение от идеально проведенной операции. План сработал безукоризненно — американская группировка прекратила существование за сорок минут.

Последние выстрелы затихли. По долине дымились обломки техники и пылали остатки позиций. Мехи стояли среди развалин, сканируя местность в поисках уцелевших целей.

— Потери? — спросил Селельман.

— Один мех поврежден осколком в левом плече, — доложил Гоги, анализируя данные с роботов. — Боеспособность сохранена. Остальные без повреждений.

— А у противника?

— Полный разгром. Две тысячи человек личного состава, сто двадцать единиц техники. — Гоги снял обруч, потер виски. — Задача выполнена.

Селельман молчал, глядя на дымящееся поле битвы. В его глазах читалось смешение восхищения и ужаса.

— Знаете, что меня больше всего поражает? — сказал он наконец.

— Что именно?

— Вы командовали этим боем как… как художник, создающий картину. Каждое движение мехов было частью общего замысла.

Гоги кивнул. Действительно, он воспринимал сражение именно как творческий процесс. Противник, местность, собственные силы — все это были краски на палитре, которые нужно было смешать в правильных пропорциях.

— Война — это искусство, — согласился он. — Самое сложное и самое важное искусство. От его качества зависят судьбы народов.

Мехи уже начали зачистку позиций, добивая раненых и уничтожая уцелевшую технику. Работали методично, без эмоций, как хорошо отлаженная машина.

— А что с пленными? — спросил Селельман.

— Каких пленных? — удивился Гоги. — Задача была уничтожить группировку противника. Пленные не предусматривались.

Пауль поежился, но ничего не сказал. Он понимал — такова логика современной войны. Эффективность превыше сентиментов.

— Сколько времени потребуется на подготовку следующей операции? — спросил Гоги, убирая бинокль.

— На техническое обслуживание мехов — два часа. На разведку новой цели — еще час. — Селельман консультировался с планшетом. — К вечеру можем атаковать следующую американскую базу.