Книга Призраки прошлого, страница 89 – Ольга Ильина

— Не может быть, — прошептала я, прежде чем поняла, что в комнате мы с Эвеном больше не одни.

— Чего не может быть? — спросили позади, а я так резко обернулась, что разбудила Эвена.

— Демоны, я что, заснул?

Я не ответила, я смотрела во все глаза на Инара, который медленно подошел, забрал пергамент и посмотрел на схему плана, затем передал его Эвену.

— Вот и наши доказательства, — радостно воскликнул он, а я вздрогнула и опустилась в кресло, все еще не в силах поверить.

— Ты ведь узнала этот почерк? — тем временем спросил Инар. Я безрадостно кивнула.

— И кому, ты думаешь, он принадлежит?

— Таре, — одна Богиня знает, как бы мне хотелось в этот момент ошибиться, и Инар подал мне надежду, отрицательно покачав головой.

— Не только ей. Писать вместо буквы «Л» крючок — фамильная черта всех де Лиаров. Поэтому я и узнал почерк, и Эвен.

— Ты успокаиваешь меня или предупреждаешь?

— Ни то, ни другое.

— Потому что и то и другое одинаково скверно.

— Верно, — не стал лгать он.

— Значит, это они устроили все это? Лиары?

— Очень похоже на то.

— Или кто-то весьма умело их подставляет, — обозначил свое присутствие Эвен. А я уж признаться, слегка подзабыла, что он тоже все еще здесь.

— Но план доказывает обратное. Они, по меньшей мере, замешаны.

— И мы обязательно все выясним.

— Бедная Тара. Она моя подруга, — проговорила я, едва сдерживая слезы.

— Я знаю, — откликнулся Инар, и присел на корточки напротив, сжал мои руки, жаль, что на его были все те же проклятые перчатки. Он с ними не расстается, никогда.

— Ну, ладно. Я пошел. А вы тут… воркуйте, — хмыкнул Эвен, а когда мы не отреагировали, шумно вздохнул, проговорил что-то вроде: «разговаривать не с кем» и ушел, так же, как и пришел, через зеркало.

— А я думала, только ты так умеешь? — удивилась я.

— Я активировал для него портал, только на сегодня.

Мы замолчали, а я, наконец, получила возможность внимательно его рассмотреть, и мне не понравилось то, что увидела. Он устал, но если Эвен не стеснялся показывать это, то Инар все еще тщательно себя контролировал, даже со мной он не мог позволить себе расслабиться.

— Не надо, — прошептала я, прикоснувшись рукой к его колючей от щетины щеке. — Не сдерживайся со мной, пожалуйста.

Он не ответил, лишь уголки его губ едва заметно дернулись, то ли в улыбке, то ли в гримасе боли или чего-то еще, неважно. Главное, что он оттаял и уткнулся головой мне в колени, как ребенок, безумно уставший, одинокий ребенок, которому даже не кому пожаловаться. Я ни о чем не спрашивала, просто гладила его по мягким, как шелк, волосам. Представляю, как тяжело ему это было сделать — признаться в собственной слабости. И очень зря. Ведь я понимаю, что иногда даже самые сильные могут быть слабыми. А если не с кем, некому пожаловаться, или опереться, то можно ведь и сломаться в один миг. Мне ведь не сложно отдать ему частичку тепла, все, что необходимо, чтобы успокоить, прогнать усталость и боль ненадолго. А он, дурак, терпит, сжимает зубы до скрипа, но терпит, даже сейчас, наедине, когда никто ничего не видит.

Не знаю, сколько мы так просидели. Час, два, или несколько мгновений, но, наконец, он поднялся, поцеловал мои руки и явно собирался занять соседнее кресло, но прежде налил себе вина из графина. Мне не предложил.

— Ты из-за той полукровки так расстроен? Она…