Онлайн книга «Отбившийся голубь; Шпион без косметики; Ограбление банка»
|
Жареный хлеб. Я скривился, делая вид, будто размышляю. Поскольку упоминание о жареном хлебе не убило меня на месте, я ответил: – Ладно, это сойдет. Но Хло еще не насытилась моими страданиями. – Сколько ломтиков?» – спросила она Я нахмурился. Почесал нос. Моргнул раз–другой. Поскреб шишечку на левой щиколотке краем подошвы правого башмака. И сказал: – Не знаю. – С двумя справишься? Она требовала ответа, и все тут. И плевать ей, что у меня голова не работает. – Пожалуй, да Нет, пожалуй, нет. Или… подожди минутку… – Сделаю один. – Хорошо. – А если потом захочешь добавки, я дам. – Прекрасно. – И яиц тоже, коли будет угодно. – Чудесно. Наконец она вернулась к своей стряпне. Но ненадолго. Через минуту ей понадобилось узнать, хочу ли я повидла. Услышав мое «нет», Хло возжаждала получить ответ на вопрос, желаю ли я меду. Второе «нет» побудило ее объявить, что неплохо бы намазать хлеб апельсиновым вареньем, и поинтересоваться моим мнением на этот счет. Я решился. – Замолкни, Хло. Она резко повернулась и вытаращилась на меня. – Что? – Прекрати болтовню, – загремел я. – Кончай свои расспросы! Не надо мне этот чертов хлеб ничем мазать! Ничем! – Даже маслом? Я вскочил и запустил в стену диванной подушкой. Хло не сводила с меня глаз. Когда подушки кончились, она сказала: – Я прекрасно знаю, что с тобой творится. И ты сам в этом виноват. – Что? Только теперь она кое–как справилась со своей болтливостью. Хло с многозначительным видом повернулась ко мне спиной и завершила яичную церемонию. В ожидании поджаренного хлеба с кофе я слонялся по комнате, подбирая диванные подушки и укладывая их на место. По ходу дела я нашел на диване двадцать пять центов, так что, в общем–то, бушевал я не совсем уж напрасно. Я перестал кипеть одновременно с кофейником и маслом на сковородке. Хло притащила снедь в комнату, поставила чашки и тарелки на противоположные концы стола, в высокомерном молчании уселась с таким расчетом, чтобы маячить у меня перед глазами, и начала свои ш–ш–ш–ык, ш–ш–ш–шык. ш–ш–ш–ыкания с яичницей. Я поковырял вилкой кофе и уже собрался было хлебнуть хлебушка. Когда выносить это молчание стало невмоготу, я, даже зная, что, возможно, ставлю себя в безнадежно проигрышное положение, в конце концов спросил: – Что ты хотела этим сказать? – Чем этим? – прикинулась она. – Ты говорила, будто знаешь, что со мной творится, и что я сам во всем виноват. Что ты хотела этим сказать? – Ты знаешь, что я хотела этим сказать. – Не знаю. Если ты не прочь просветить меня, прекрасно Если не хочешь ничего страшного. Она нахмурилась, сунув в рот свою яйцечерпалку, и молчала до тех пор, пока между нами не выросло нагромождение из неровных глыб безмолвия. Я посасывал хлеб, который Хло все–таки намазала маслом, и чувствовал, что начинаю – только начинаю – возвращаться к жизни. – Я имела в виду твою раздражительность, – сказала Хло. Я был весь внимание, но молчал. – Ты такой, потому что не выспался. И тут я впервые с момента своего пробуждения вспомнил, чем кончился вчерашний вечер – то мгновенное ощущение осознания, прокатившееся по разуму и не дававшее мне успокоиться почти до самого рассвета. Всю ночь на внутреннюю поверхность моего черепа, будто на экран, проецировались порнофильмы. Я почувствовал, что начинаю краснеть. Заслонив лицо куском хлеба и чашкой кофе, я пробормотал: |