Книга Отбившийся голубь; Шпион без косметики; Ограбление банка, страница 66 – Дональд Уэстлейк

– Не понимаю, о чем ты.

Хло взмахом руки в корне пресекла мою попытку развести словоблудие и сказала:

– Все дело в том, что ты на меня запал.

– Чепуха, – выдавил я и решился попробовать в последний раз и из последних сил:

– Не понимаю, о чем ты.

– И ты все время думал обо мне, – как ни в чем не бывало продолжала она. – О том, как я лежу с Арти Декстером а той же кровати, в которой ты спишь один–одинешенек, между тем как я – в соседней комнате.

– Не дури, – храбро сказал я в свою кофейную чашку. – Я уснул, едва моя голова коснулась подушки.

– Я слышала, как ты ворочался чуть ли не до рассвета.

– Я мечусь во сне.

– Странное дело: последние несколько часов ты не метался.

На это у меня тоже был готов ответ, но, похоже, я слишком набил рот жареным хлебом.

– Сноб – вот ты кто, – заявила Хло.

Я довольно долго бился с жареным хлебом, потом все же проглотил его и спросил:

– Чего–о?

Я удивился, и у меня было на это полное право.

– Сноб, – повторила она. На скулах ее горел яркий сердитый румянец. Я с изумлением заметил, что Хло, оказывается, все это время сдерживала неподдельную ярость. – Вчера ночью, когда ты взял меня за руку, у тебя была мыслишка завязать какой–нибудь роман. И тебе хотелось прийти сюда потом, когда мы уже разбрелись по койкам. Но ты этого не сделал.

– Э–э–э… – сказал я.

– Сначала я подумала, что ты робкий и застенчивый. И это показалось мне очень милым в каком–то смысле. Но причина была совсем не в том. Причина заключалась в твоем снобизме. Я спала с Арти Декстером, и ты решил, что для тебя я плоха, вот в чем дело.

– Да нет! – заспорил я. – Нет, что ты…

– Заткнись! – Хло поднялась на ноги. – Вот что я тебе скажу. Если ты думаешь, что я плоха для тебя, потому что я не девственница, – думай. Но если ты девственник, то, черт побери, ты для меня плох. А посему знаешь, что ты можешь делать? Убираться к бесам – вот что!

Ну что тут скажешь? Ничего.

Когда Хло нагляделась на меня горящими глазами и наслушалась моего молчания, она взяла со стола свою тарелку и чашку, отнесла их в мойку и завозилась там.

Ну а я запихнул в рот остатки хлеба насущного и принялся и задумчивости жевать его.

Обвинение, брошенное мне Хло, кажется, можно было разбить на несколько пунктов и рассмотреть каждый из них в отдельности. Во–первых – то, что я якобы плохо спал из–за внезапно вспыхнувшей плотской страсти к ней.

Во–вторых – то, что я не предпринял никаких шагов для утоления этой страсти из–за своего снобизма.

Очень хорошо. Итак, пункт первый. Я мог бы признаться себе, что она более–менее права, хотя не знаю, достало бы у меня смелости поделиться этим признанием с Хло или нет. Но вот что касается пункта второго, – тут Хло была совершенно не права. Я ничего не сделал для утоления своей страсти – это верно, но причина заключалась совсем в другом. Мне просто не пришло в голову, что я могу что–то сделать.

А мог ли я? Был ли способен подкатиться к Хло вчера ночью? Я до сих пор не знал со всей определенностью, что она имела в виду. Она вполне могла (женщины есть женщины) иметь в виду, что ожидала поползновений с моей стороны и была готова дать мне отпор. Не то чтобы хотела этого, а просто учитывала такую возможность и почувствовала себя оскорбленной, когда ничего подобного не произошло.

Теперь она возилась в мойке, гремя кухонной утварью Арти и грозя вот–вот расколотить всю посуду.