Книга Дурак умер, да здравствует дурак, страница 51 – Дональд Уэстлейк

— Ты за это заплатишшшшшшшь!

Я тихонько прикрыл дверь, в кои-то веки испытав столь непривычное для меня ощущение торжества.

Снова взяв трубку, я услышал голос Добрьяка, повторявшего:

— Алло! Алло! Алло!

— Алло, — сказал я.

— А, вы здесь. Где вы?

— Пока не могу сказать, — ответил я.

— Фред, нам настоятельно необходимо встретиться…

Тут он ошибался. Настоятельная необходимость заключалась в другом: я должен был как-то овладеть положением. Подпустив в голос стальных ноток, я сказал:

— Повторяю последний раз: прекратите называть меня Фредом.

— Можете звать меня Маркусом, — ответил он.

— Я не хочу звать вас Маркусом, — заявил я ему. Вероятно, это были самые грубые слова, с которыми я когда-либо обращался к человеческому существу. — Я хочу называть вас мистером Добрьяком. А вы зовите меня мистером Фитчем.

— Но… но ведь так не годится. Все называют друг друга просто по имени.

— Все, кроме нас с вами, — уточнил я.

— Ну… — с сомнением протянул он. — Хозяин — барин.

От этих слов я аж просиял, но постарался не дать улыбке прокрасться в мой голос.

— Да, еще одно, — сказал я. — Мне нужно немного денег.

— Э… разумеется, Фр… фррр… Разумеется, они же ваши.

— Вы можете получить какую-то сумму без моего письменного распоряжения?

— Э… ну…

— Я вас ни в чем не обвиняю, — сказал я. — Просто хочу знать, есть ли способ перевести немного денег так, чтобы я ничего не подписывал и никуда не являлся?

— Лучше бы вам, конечно, прийти сюда, — ответил он. — Или, если угодно, мы могли бы встретиться где-ни…

— Есть ли такой способ? — внятно повторил я.

И после новой порции вселенского безмолвия услышал:

— Да, есть.

— Хорошо. Я хочу, чтобы вы взяли четыре тысячи долларов и положили их на мой счет в «Чейз Хэновер», отделение на углу Двадцать пятой улицы и Седьмой авеню. Секундочку, я продиктую вам номер счета.

Я отправился на поиски чековой книжки и в конце концов обнаружил ее в кармане пиджака, где она лежала уже пятые сутки. Вернувшись к телефону, я снова услышал:

— Алло! Алло! Алло!

— Да перестаньте вы, — сказал я.

— Я думал, вы положили трубку, Фр… ффу… Как вы себя чувствуете?

— Превосходно. Итак, номер моего счета — семь, шесть, ноль, пять, девять, два, шесть, два, два, девять, три, восемь. Записали?

Добрьяк прочитал номер вслух.

— Хорошо, — сказал я. — Переведите деньги завтра утром. Причем наличными, чтобы я мог сразу начать снимать.

— Непременно, — пообещал он. — Что-нибудь еще?

— Да. Квартира моего дядьки. Ее уже сдали, или я могу попасть туда?

— Квартира принадлежит вам, — ответил Добрьяк. — Она — часть недвижимости. Это кооператив, и ваш дядька был владельцем.

— Передайте ключи швейцару, — велел я и добавил: — Нынче же вечером.

У меня не было намерения отправляться туда сегодня, просто я начал постигать науку лукавства.

— Сделаем, — пообещал Добрьяк.

— И не вздумайте отираться поблизости, когда я буду там.

— Я ваш поверенный, Фр… фуф…

— Что?

— Ваш поверенный. Есть вещи первостепенной важности…

— Ключи — швейцару, — распорядился я. — Вот вещь первостепенной важности.

— Сделаю, сделаю, — заверил меня Добрьяк. — А теперь давайте поговорим.

— Потом, — ответил я и положил трубку, поскольку знал, как опасно позволять людям вовлекать меня в разговоры.

Вечерело, и я подумал, что разумнее всего было бы затемнить окна. Так, на всякий случай. Следующие двадцать минут я провел, пытаясь соорудить какие-нибудь светомаскировочные шторы из одеял, полотенец, простынок и занавески душевой кабинки. Когда все было готово, квартира сделалась похожей на подземелье. Вероятно, тут прекрасно смотрелся бы будапештский струнный квартет. Но зато я с полным основанием полагал, что ни один уличный соглядатай не увидит света в моих окнах, а это было главное.