Книга Прощай, моя красотка, страница 30 – Рэймонд Чандлер

Я посмотрел на часы. Слабо светящиеся стрелки показывали почти полночь.

— Нет, нет. Я, к сожалению, не могу сейчас.

— Почему нет?

— Не знаю почему. Мне так кажется. Я разберусь с этим сам.

Она ничего не сказала. Мы вернулись в низину и сели в ее маленькую машину. Энн завела ее, развернулась без света и поехала в гору, мимо тела Мэрриота. Миновав ограждение, мы поехали быстрее, и, проехав около квартала, она включила фары.

Голова у меня раскалывалась. Мы не разговаривали, пока не доехали до первого дома на мощеной части улицы. Тогда она сказала:

— Вам надо выпить. Почему бы не заехать ко мне? Вы можете позвонить в полицию от меня. В любом случае они поедут из Лос-Анджелес Вест. Здесь нет ничего, кроме пожарного поста.

— Езжайте к побережью. Я буду играть в одиночку.

— Но почему? Я их не боюсь, а мой рассказ может вам помочь.

— Мне не требуется помощь. Мне надо подумать. Я хочу остаться один на некоторое время.

— О'кей, но я… — не договорив, она повернула на бульвар.

Мы подъехали к станции техобслуживания и свернули на север по шоссе к кафе в районе Кабрилло. Оно было освещено, как, шикарный лайнер. Я вышел, но стоял, держа дверцу открытой. Достал визитную карточку из бумажника и протянул ей.

— Вам может понадобиться крепкая спина. Дайте мне знать. Но не звоните, если это умственная работа.

Она взяла карточку и медленно произнесла:

— Вы найдете меня в телефонной книге Бэй Сити, 25-я улица, 819. Заходите ко мне и наградите картонной медалью за то, что я не сую свой нос в чужие дела. Кажется, вам еще плохо после удара по голове.

Она быстро выехала на шоссе, и я смотрел, как задние фонари ее машины постепенно исчезали во тьме. Потом я направился мимо арки к кафе и сел в свою машину. Бар был рядом, и меня начинало знобить. Но я все-таки решил, что разумнее будет прийти прямо сейчас в полицейский участок, что я и сделал через 20 минут, холодный, как лягушка, и зеленый, как новенький доллар.

Прошло полтора часа. Тело убрали, землю тщательно исследовали, а я только что в третий или четвертый раз рассказывал свою историю.

Мы вчетвером сидели в комнате дежурного в участке Лос-Анджелес Вест. В здании было тихо, только пьяница в камере непрерывно вызывал Австралию. Утром его должны были переправить в центр города.

Тяжелый молочный свет падал из стеклянного отражателя на гладкий стол, где были разложены вещи из карманов Мэрриота, такие же безжизненные и бездомные, как он сам. Напротив меня сидел Рандэлл, человек из уголовного розыска Лос-Анджелеса. Худой, спокойный, лет пятидесяти, с гладкими желто-серыми волосами, холодными глазами и официальными повадками. Горошины с его темно-красного галстука прыгали у меня перед глазами. За ним стояли два крепких рослых парня, похожих на телохранителей, и смотрели на мои уши: один на правое, другой на левое. Я помял в пальцах сигарету и закурил. Ее вкус мне не понравился. Я сидел и смотрел, как она дымит в моих руках. Я чувствовал себя восьмидесятилетним и быстро терял силы.

Рандэлл холодно сказал:

— Чем больше вы рассказываете эту историю, тем глупее она звучит. Этот человек, Мэрриот, вел переговоры о выкупе несколько дней, а за несколько часов до встречи он звонит абсолютно незнакомому человеку и нанимаем его телохранителем.

— Не совсем телохранителем, — сказал я. — Я даже не сказал ему точно, есть ли у меня пистолет. Так, для компании.