Книга Тени Рентиана, страница 51 – Дана Канра

− Какой сегодня день в Терране, сестра? — тихо спросила Левонт, сожалея о своей горячности и нетерпимости к чужим ошибкам. Чем она лучше Орионы, если позволяет гневу овладеть собой?

− Двадцать шестой день пятого месяца Зеленой Сестры. Конец весны.

Конечно, деление у людей года на месяцы Зеленой Сестры и месяцы Золотой Сестры — лишь мера, необходимая людям, чтобы не запутаться во времени. Это вовсе не значило, что полгода они почитают одну богиню, а следующие полгода — вторую, ничего такого. Впрочем, будь это так, Ориона и даже Левент бы не прогневались. Они были способны на хитрость и жесткость во благо, но никогда не позволяли себе вымещать злость на тех, кто слабее.

Люди и даже хранительницы не уступают богам в силе и этого никогда не будет.

Жаркий день Светлого Царства обещал смениться теплой душной ночью, и ничего бы не поменялось, не смени вдруг высшие небеса ярко-голубой цвет на грязно-серый. Их заволокли низкие облака, похожие на старую ветошь и готовые немедленно разразиться долгим ливнем, но здесь не бывает дождей, потому что над богами властно лишь слепое мироздание, а оно не делает погоду. Значит, дело в другом.

Охнув, Левонт стиснула ладонь Орионы, и жесткость в широко раскрытых глазах сменилась тревогой. Та лишь покачала головой, стиснула зубы и с трудом сдержала слезы. Когда сюда являлся Марениус, ее любимый и одновременно ненавидимый сын, богиня обычно плакала, и сейчас он вернулся обратно. Тем не менее, нельзя давать свободу боли и горю, иначе чувства задушат ее, лишат сил и терпения, столь необходимого сейчас.

Она — добрейшая богиня и мать истинного зла.

Воздух разрезал свист налетающего серого вихря, и Левонт закрыла лицо руками, а Ориона шагнула вперед, чтобы гадкий мальчишка не навредил тете, которую невзлюбил с детства. Из-за густых зеленых кустов тем временем выбрались высокие сильные мужчины и женщины с крыльями, каждый из которых был вооружен луком и стрелами. Арианы, помощники и защитники богов.

Вихрь остановился — Марениус упал на одно колено и, рисуясь, склонил голову.

− Вставай, − помедлив, велела ему Ориона. — Нет смысла кривляться, если ты пришел с миром.

Сын богини и смертного вскочил на ноги, тряхнул кудрявой шевелюрой и оскалился, желтые глаза хищно сверкнули недобрым огнем.

− Я явился к вам с ультиматумом, матушка.

− У меня нет сына, − едва сдерживаясь от яростных возгласов, ответила Ориона. — Ровно до тех пор, пока ты не возьмешься за ум, юный наглец, и не перестанешь вкладывать людям в головы учения о пороках и прочей дряни, я не желаю знать тебя, Марениус.

− В таком случае я буду счастлив сообщить о своем намерении объединить наши с вами царства.

− Глупец! — отрезала Левонт ледяным голосом, выйдя из-за спины сестры. — Сему не быть! Ты не одолеешь всех богов — ты с кучкой жалких душонок смертных людей. И даже если ты осмелишься напасть на давшую тебе жизнь или убить меня, то тебе не одолеть Мироздания!

− Это мы еще посмотрим.

Эссенты застыли за спиной Марениуса — как их не заметили сразу? Белокожие, серокожие, смуглые, с одинаково стеклянными взглядами разноцветных глаз, они стояли, глядя прямо перед собой. У некоторых кривились зло рты, другие сохраняли спокойствие, третьи хмурились. Они готовы напасть по первому сигналу Марениуса?