Книга Тени Рентиана, страница 91 – Дана Канра

И отчего-то передернулось, а лицо превратилась в неприятную гримасу.

− Все в порядке, госпожа Тома, − вмешалась Ее Высокопреосвященство, благосклонно кивнув, и махнула тонкой рукой. — Участники данного процесса имеют права выражать свое мнение.

− То есть вы не отрицаете бреда? — обрадовалась Рейн.

− В таком состоянии можно увидеть и услышать любое, но толчок в спину материальный. Он не может почудиться.

− Достойный ответ, − без промедлений согласилась судья.

Свидетелей за исключением белого глупого котенка не оказалось ни единого, но официоза ради опросили слуг, выполняющих в тот день свою работу и не заглядывающих в кабинет госпожи. Кроме того пригласили лекаря, обрабатывающего рану кардиналиссы, и тот подтвердил, что действительно Анну ранили достаточно тяжело, чтобы убить, только она выжила. Видимо, как считал врач, ей помогли богини.

Судья скривила гримасу снова, а потом закашлялась. Да что с ней такое творится?

− Объявляю первое заседание оконченным, − хрипло произнесла она, точно выдавливая из себя слова с болью.

Может быть, у бедняги простуда? Шанталь не знала и не хотела гадать, она просто молча дала гвардейкам увести себя, дабы подготовиться духовно к следующему дню. Ее собственный допрос обещал быть очень непростым, и самые худшие ее опасения подтвердились, славно, что у нее хватило сил повторить свои слова о герцогине Вион.

Генералесса Раймонда пыталась убить свою тетю с помощью магии и возможно чужими руками. Тут лучше было не кривить душой — да, именно Шанталь толкнула Анну в зеркало, ведь именно ее голос та услышала в последний момент. Но разум преступницы заворожила древняя магия. Кто мог сделать это, если ни один человек, кроме Раймонды Вион, винившей ее в собственных бедах, не желает герцогине Матиа зла?

Третий день обещал завершить все последние неудачи Шанталь, ведь такое преступление требовало либо полного оправдания, либо смертной казни. Хотя, учитывая все обстоятельства и то, что она наплела про Вион, дело может завершиться обычной ссылкой в родовое поместье. С замиранием сердца подсудимая вошла в зал и заняла широкую черную скамью, гордо расправив плечи. Лучше сейчас не бояться, а потом дать волю чувствам, чем выглядеть жалкой и дрожащей.

С грохотом закрылись за последней вошедшей гвардейкой тяжелые двери зала суда, и время разделилось на «до» и «после». Поприветствовав всех собравшихся и огласив о начале заседания, Клотильда Тома, затянула звонкую и очень красивую песню. О, Шанталь ни разу еще не слышала таких прекрасных напевов, положенных на одной Клотильде известную мелодию, и, затаив дыхание, внимала им, не обращая внимания, что смысл песни дурен и зол.

Происходило нечто ужасное, только почему ей совсем не было страшно?

Все присутствующие в зале уронили головы на грудь. Уснули или умерли? Шанталь старалась об этом не думать, но когда гвардейки, застывшие за ее спиной, не успев ничего понять, тяжело рухнули на пол, ей на минуту стало не по себе. Что с судьей? Быстрый взгляд на кардиналиссу — та осталась жива и в сознании. Закрыв глаза и прижав руки к груди, Анна тихо бормотала молитву, взывающую к милости Сестер.

− Да пребудет с нами ваша добродетель, да избавите вы нас…

− Молчать! — хрипло приказала судья, прервав песню и посмотрев на кардиналиссу дикими глазами. И затянула ее снова.