Книга Земля воров, страница 54 – Карина Халле

Андор бросает на младшего брата взгляд, который говорит, что он все объяснит позже, а затем ведет меня по коридору, мимо кухни, пекарни и кладовой, до самого конца, где рядом с лестницей находится большая деревянная дверь. Он открывает ее, и мы выходим наружу, где меня сразу же окутывает прохладный свежий воздух и ночная тьма. Я останавливаюсь на гравийной дорожке у двери и глубоко вдыхаю носом, не осознавая, насколько поверхностно дышала до этого, как мне было душно в столовой. Я чувствую, что теперь действительно могу думать.

Андор берет факел со стены рядом с дверью и стоит рядом со мной, пока Леми убегает.

— Леми, — кричу я ему вслед, когда его черное тело исчезает в темноте.

— С ним все будет в порядке, — говорит Андор. — Сзади есть крепостная стена. Здесь у нас виноградники, фруктовый сад и, по-видимому, будущий огород повара, поскольку Штайнер занял нынешний.

— Он любопытный парень, — комментирую я.

— Можно и так сказать, — отвечает он. — Но не дай его молодости обмануть тебя; он — мозг этой семьи, всего синдиката, и, я бы сказал, монархии тоже.

Я иду к едва различимым очертаниям деревьев. В темноте я могу разглядеть только их тени, но, подойдя ближе, вижу круглые плоды, висящие на ветвях. Я протягиваю руку и осторожно прикасаюсь к ним, ощущая их вес.

— Яблоки, — говорит Андор, поднося факел поближе, чтобы я могла лучше видеть. — Ты же не видишь в темноте, правда?

Я качаю головой, замечая, как плоды поблескивают в свете пламени.

— Яблоки были одними из немногих фруктов, которые были доступны высшим классам в Лерике. Я никогда не задумывалась, откуда они их брали. Все это время между Эсландом и Норландом велась торговля.

— Они торгуют с нашими соседями, территорией Альтус Дугрелл, — говорит Андор. — Многие жители этой территории поклоняются драконам, а не богиням. Это одна из многих причин, по которой они отделились от Норланда. — Он делает паузу, как будто обдумывая свои слова, прежде чем сказать: — Я должен извиниться за поведение моей семьи сегодня вечером. Они… с подозрением относятся к посторонним.

Я смеюсь.

— Я понимаю. Не думаю, что твой отец многого бы добился в жизни, если бы не был таким. — Я искоса смотрю на него. В тусклом свете его высокие скулы кажутся высеченными из камня. — Кроме того, я все еще твоя пленница. Я должна быть благодарна за то, что со мной так хорошо обращаются.

— Должна быть благодарна? — спрашивает он, приподняв бровь.

Я быстро улыбаюсь ему.

— Я бы предпочла вернуться домой, — говорю я прямо, надеясь, что, возможно, он сжалится надо мной и передумает.

Он сглатывает, и этот звук слышен даже за слабым стрекотом сверчков.

— Ты знаешь, что не можешь уйти. Я не могу тебя отпустить.

— Ты выглядишь почти сожалеющим, — замечаю я, убирая пальцы от яблока.

Он протягивает руку, срывает его с дерева и кладет мне в ладонь.

— Я не из тех, кто ни о чем не жалеет, — говорит он.

— Например, о том, что ты наставил нож на своего дядю. — Я верчу фрукт в руках.

Его улыбка острая, как лезвие.

— Я сожалею только о том, что не убил его на месте.

Я не уверена, как Андор вписывается в свою семью — его мягкое отношение отличает его от остальных Колбеков, — но время от времени я вижу в нем опасность, кровожадность, скрывающуюся за дерзкой ухмылкой. Я не сомневаюсь, что Андор убил бы своего дядю, если бы мог.