Книга Земля воров, страница 89 – Карина Халле

А теперь? Что теперь?

Он подарил мне покой, и внезапно моя клетка перестала казаться такой уж плохой.

Я не знаю, означает ли это, что я слаба.

Или что я становлюсь сильнее.

— Доброе утро, — шепчет он на ухо хриплым со сна голосом, отчего по моему телу пробегает дрожь.

— Доброе утро, — с трудом удается мне выговорить. У меня пересохло во рту, а воздух кажется еще более сухим. Я так привыкла к свежему, влажному воздуху Норланда, что каждая часть моего тела чувствует себя иссушенной. Ситуацию усугубляет то, что мы уже несколько часов находимся в эпицентре песчаной бури.

Я слегка поворачиваю голову и ловлю его взгляд, его густые волосы в беспорядке, глаза слегка прикрыты, на губах легкая, довольная улыбка.

Не думаю, что когда-либо хотела его больше.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он. — Тебе больно?

Он пытается говорить непринужденно, но я замечаю выражение в его глазах, которое говорит, что мой ответ может изменить для него весь мир.

К счастью, мне нужно просто сказать ему правду.

— У меня ничего не болит.

Его лицо озаряется, как будто над головой пролетают падающие звезды, широкая, захватывающая дух улыбка появляется на его красивом лице, заставляя мое сердце замереть.

— Ты уверена? — спрашивает он.

Я киваю и, хотя не хочу покидать тепло и комфорт его тела, слегка отодвигаюсь и сажусь.

— Тело немного затекло от того, что всю ночь спала в одном положении, но нет, боли нет. На самом деле, я не помню, когда в последний раз чувствовала себя такой энергичной. Особенно утром. Ты же знаешь, что я не ранняя пташка.

— Трудно сказать, это твоя природная особенность или просто результат пребывания в Штормглене, — тихо говорит он, садясь и перемещаясь так, чтобы оказаться рядом со мной. — Общение с Колбеками повлияло на тебя.

Есть только один Колбек, который может повлиять на меня, думаю я.

— А как твое лицо? — спрашиваю я, разглядывая рваные царапины на его скулах. Прежде чем успеваю остановиться, я протягиваю руку и осторожно касаюсь его щеки рядом с ранами.

Он на мгновение закрывает глаза, прижимаясь к моей руке, и у меня возникает странное ощущение, будто моя грудь связана веревкой, а он медленно распутывает ее, возможно, будучи первым человеком, который когда-либо делал это.

— Я выживу, — говорит он, глядя мне в глаза с такой интенсивностью, что у меня перехватывает дыхание.

Значение этих слов слегка пугает.

Я опускаю руку и отвожу взгляд, чтобы не создавать слишком неловкой ситуации.

— Жаль, что твои целительные руки не действуют на тебя самого, — говорю я.

— Главное, что они действуют на тебя, — говорит он, вставая. Он наклоняется и притягивает меня к себе. Он близко, мы почти прижаты друг к другу, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Он все еще держит меня за руки, не давая отстраниться. Мой живот наполняется теплом и трепетом, я хочу, чтобы он был еще ближе.

Боже, что происходит?

— Я так и не успел поблагодарить тебя за то, что ты спасла меня вчера, — говорит он низким, хриплым голосом. — Ты могла бросить меня на растерзание кроведрагам, но не сделала этого. Я твой должник.

— Ты же только что исцелил меня, — тихо замечаю я, но его слова провоцируют появление тени, которая все это время висела надо мной.

— Этого недостаточно, — говорит он. — Твоя боль может вернуться. Возможно, я исцелил тебя только на время. — Он с трудом сглатывает, отпускает мою руку и обхватывает мой затылок.