Книга Земля воров, страница 86 – Карина Халле

Она тяжело вздыхает и прислоняется к стене пещеры.

— Мне жаль, что ты не смог спасти ее, но ты можешь спасти других. — Она закрывает глаза, опускает голову, прижимает руки к животу, ее дыхание становится прерывистым.

Я не могу смотреть на нее в таком состоянии.

— Ты спас Леми, — говорит она. — Ты можешь исцелять, это твой дар, который ты должен использовать. — Она поднимает голову и встречает мой взгляд, ее глаза наполняются слезами. — Пожалуйста, помоги мне.

Мне следует согласиться. Я должен быть рядом с ней, сделать все, что в моих силах, чтобы помочь.

Но я слышу только голос отца.

Слышу, как он называет меня разочарованием. Что я никогда ничего не добьюсь, потому что провалил свой первый тест. И последний тест.

— Пожалуйста, — снова просит она, отчаяние в голосе почти душит ее. Ее брови сдвинуты, она мучается, молит о помощи, и я ничего так сильно не хочу, как унять ее боль, принести ей облегчение.

Но меня останавливает моя собственная боль, страх перед ней.

— Если у меня не выйдет… — шепчу я.

— Значит так и будет, — говорит она, зажмуривая глаза с тихим стоном. — Ты не можешь причинить мне больше боли, чем та, которую я уже испытываю. — Она умудряется посмотреть на меня, ее взгляд пронзительный. — Ты у меня в долгу.

Она права. Я действительно у нее в долгу. Я многим ей обязан, учитывая, что сделал с ее жизнью.

Я киваю, ощущая прилив решимости, и, прежде чем передумать, снова лезу в свой рюкзак. Я достаю одеяло и расстилаю его на самой мягкой поверхности пещеры, смеси воздушной пемзы и мелкого песка рядом с костром.

— Ложись, — говорю я тихо. — На бок.

Она, шатаясь, подходит к одеялу, падает на четвереньки, а затем принимает позу эмбриона. Боль ощутима. Я задаюсь вопросом, почувствую ли ее боль так же, как чувствовал боль своей матери. Агония иного рода, но все равно это агония.

Я осторожно обхожу ее, чтобы оказаться за спиной, а затем ложусь, стараясь не прижиматься слишком близко, чтобы не вызвать у нее дискомфорт. Я делаю глубокий вдох и медленно кладу руку ей на бок. Она все еще вздрагивает от моего прикосновения.

— Я просто положу на тебя руку, — говорю я, чтобы она точно знала, что я буду делать. — Я положу руку на место, где болит. Просто скажи мне, где.

Она сглатывает, ее дыхание учащается.

Я передвигаю ладонь на ее живот, и она берет мою руку и опускает ее ниже.

Я с трудом сглатываю, стараясь сосредоточиться на задаче, а не на том, куда устремляются мои грязные мысли. Я сосредотачиваюсь на нижней части ее живота, на том, какой он мягкий даже под кожаной броней.

— Это может сработать лучше, если я прикоснусь к обнаженной коже, — говорю я, прижимая губы к ее уху, чтобы она могла услышать меня сквозь непрекращающийся рев песчаной бури за пределами пещеры.

Она кивает, издавая стон боли.

Я раздвигаю место соединения ее бронированного нагрудника и кожаных штанов. Она сразу втягивает живот, и я осознаю, как тяжело дышу, как контролирую каждое свое движение.

Мои пальцы прижимаются к ее обнаженной коже, такой мягкой, излучающей столько тепла, что я чувствую, как оно поднимается по моей руке.

Она ахает.

— Я причиняю тебе боль? — хрипло спрашиваю я.

— Нет, — отвечает она. У нее перехватывает дыхание. — Просто немного щекотно.

Я усмехаюсь про себя, а затем медленно веду ладонью по ее животу, туда, куда она направляла меня раньше. Здесь ее кожа еще мягче, изгиб живота похож на место, где я мог бы отдыхать днями напролет. Я хочу только одного — опустить руку еще ниже, найти то место между ее ног и заставить забыть, что эта боль вообще когда-либо существовала. Это не исцелит ее, но доставит удовольствие нам обоим.