Книга За вуалью, страница 114 – Карина Халле

«Я знаю, где она, — сказала я, игнорируя перемену его лица. — Туннели метро. Где она умерла».

Он кивнул и ждал, когда я пойду. Он не знал, где она умерла. Его там не было.

Я должна была вести нас по аду.

Я глубоко вдохнула без воздуха, пошла к Эмпайр — стейт — билдинг, Джей следовал за мной.

* * *

Первое правило ада: не говори об аде.

Чем больше мозг пытался понять, где ты, тем больше он вытекал, как из дырявой кастрюли. А потом это случалось с сердцем, оно становилось похожим на жвачку. Бесполезное. А потом душу вытаскивали из твоего костного мозга.

Я пока этого не знала, но ощущала. Чувствовала ад, как голодное существо, что смотрело и ждало, когда я сдамся. Я знала это.

И я старалась не думать о том, где мы. Я шла по улицам, игнорируя все, что я видела и слышала.

Почти все.

Пока ад вызывал тревогу. Мы с Джеем быстро шли по Пятой авеню (густое вещество вместо воздуха мешало бежать, как невидимая рука), справа были мертвые сорняки Центрального парка, слева — темные и тихие здания. По моей спине будто бегали пауки, и мне казалось, что за мной следили из окон. Порой я видела, как резко задергивали штору на окне, а порой раздавался грохот двери. Но никого не было. Я вспомнила Шекспира: «Ад пуст — все бесы здесь». Но ад не был пустым. Эта иллюзия усыпляла бдительность, как кот, что лизал перед укусом.

Медленно появлялись крики. Сначала вдали, в улицах от тебя. Вскрики удивления. Они становились воплями ужаса, кого — то пытали снова и снова. И звук приближался.

А потом раздавался за тобой.

Резкий нечеловеческий крик тут же заставлял кровь остановиться, этот крик умолял, чтобы все прекратилось.

Я развернулась. Джей схватил меня за локоть, и я увидела мальчика в десяти футах от нас. Большие глаза, стрижка под горшок, старая кукла с треснувшей головой в руках, у таких кукол закатывались глаза, когда их двигали.

«Почему в аду ребенок?» — подумала я, пытаясь понять невинность тут.

Джей услышал меня.

«Это не ребенок».

Стоило ему это сказать, как я поняла это.

Кукла в его руках открыла глаза.

Мальчик улыбнулся. Шире и шире.

Его лицо раскрылось пополам.

Он открыл рот и издал вопль.

Из его горла выбралась тонкая длинная рука, тощие черные пальцы были горелыми.

Я не могла отвести взгляд, а череп мальчика пошел трещинами, как у его куклы, и обгоревшая рука прижала пальцы к глазам ребенка, сжала их, как шар для боулинга.

Существо выбиралось из него.

«Нужно идти», — Джей потянул меня к себе.

Я беспомощно повиновалась, но Джею было сложно утащить меня.

«Ада! — закричал он. — Сосредоточься, Ада. Думай о матери».

Мама. Моя мама.

Я хотела остаться и увидеть существо, но должна была думать о маме.

Джей вел меня по улице, пока существо не стало точкой вдали, а потом две точки пошли в стороны. Он схватил меня за плечи и притянул к себе. Ладонь легла на мою щеку.

Мягкая. Его прикосновение было нежным.

Все тут было твердым, а он — мягким.

«Ада, — сказал он, и я вспомнила куклу в руках мальчика. Голубые глаза Джея были будто из мрамора, не видели. — Не сдавайся. Мы близко, но времени мало. Я ощущаю это. Сосредоточься. Сосредоточься».

Я закрыла глаза, его близость успокаивала, проникала глубже кожи, сливала нас в единое целое.

Он ощущался приятно. Как всегда.

Ощущался.

Я чувствовала.

Я была живой.

Я не отсюда.