Книга Черное солнце, страница 30 – Карина Халле

Я умру здесь.

Не знаю, как долго лежу на заднем сиденье, закрыв лицо волосами, чувствуя, что кожа вот-вот поглотит меня целиком.

Но в конце концов машина замедляет ход, затем останавливается, как я и предполагала.

Каждая поездка должна заканчиваться.

Даже моя.

— Подожди здесь, — говорит мужчина, выключая зажигание, как будто у меня есть выбор.

Я снова чуть не смеюсь, набираясь сил ровно настолько, чтобы приподняться и посмотреть. Он выходит из машины, запирает дверь, а затем широкими шагами направляется в туман. Я не знаю, где мы находимся, может быть, на каменоломне. Я едва могу разглядеть лес по обе стороны от машины, но перед нами широкое открытое пространство, покрытое быстро движущимся туманом.

Мужчина продолжает идти вперед, в туман, и останавливается спиной ко мне.

Затем из тумана появляется тень, высокий мужчина в длинном пальто.

Они вдвоем разговаривают, освещенные фарами машины.

Высокий мужчина продолжает смотреть в мою сторону, и тогда я точно знаю, что это тот самый мужчина, которого я видела под уличным фонарем в Аппер-Хейте.

Мой преследователь.

Но когда он начинает шагать ко мне, его пальто развевается за ним, а за ним следует водитель, вот тогда я осознаю правду.

И правда ощущается как ужас.

В колеблющемся свете фар его лицо становится четким.

Лицо, от которого однажды у меня перехватило дыхание, которое заставило меня следовать за ним, как гончую по следу.

Мой преследователь — мужчина в сексуальном костюме.

Они — одно и то же.

Как я могла быть такой глупой?

Как мог один человек вызывать у меня такие разные чувства: страх и ужас в одной его версии и желание и похоть в другой?

Хотя сейчас это на самом деле не имеет значения.

Похоть и желание исчезли.

Все, что я чувствую — это страх.

Он идет к машине, все время не сводя с меня глаз, как будто отчетливо видит меня, его шаги элегантны и мощны, как у пантеры. Грациозная походка перед тем, как наброситься.

Я заперта на заднем сиденье машины, избитая, водитель предлагает меня ему, как только что пойманную добычу.

А будет момент, когда я отгрызу себе ногу, чтобы спастись?

Он останавливается у заднего окна, наклоняясь вперед, уперев руки в бедра, и всматривается в меня.

Его взгляд встречается с моим, и я не думаю, что смогла бы пошевелиться, даже если бы захотела. Выражение его лица с каждым мгновением мрачнеет, его ярко-голубые глаза становятся холодными, темные изогнутые брови сходятся в жесткую линию.

Внезапно он открывает дверь, как будто она все это время была не заперта, и каждая частичка меня хочет отпрыгнуть назад, но я не могу пошевелиться, мои конечности застыли на месте, как будто нервы не общаются с мозгом.

Он наполовину залазит внутрь, чтобы посмотреть на меня, и чем ближе он двигается, на его лице отражается раздражение, тем труднее мне дышать, как будто мои легкие тоже перестали работать.

Он хмурится, глядя мне в лицо, на мгновение встречается со мной взглядом с выражением, которое я не могу прочесть, затем выскакивает из машины.

— Безобразие, — говорит он водителю, впиваясь в него взглядом. — Я сказал не прикасаться к ней.

От его голоса у меня по телу пробегают мурашки — низкий, насыщенный баритон с элегантными нотками и легким британским акцентом, который проникает в меня, как глоток крепкого алкоголя. Совершенно не в ладах с остальной частью меня, которая находится под кайфом от адреналина и пытается бороться с постоянным страхом.