Книга Черное солнце, страница 45 – Карина Халле

Им все равно.

Абсолон вздыхает, проводя рукой по своим густым волосам, проходя мимо кресла.

— Пока не знаю, — он останавливается и смотрит на меня, сцепив руки за спиной. В один момент он абсолютно угрожающий, а в следующий — утонченный, как член королевской семьи. — Но точно знаю, что эта стадия жалости к себе продлится не очень долго.

Я пристально смотрю на него.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, ты превращаешься. Я уже говорил тебе об этом.

— Превращаюсь во что? — я сердито кричу, меня тошнит от этих гребаных игр.

Он улыбается мне, сверкая своими острыми клыками, которые почему-то кажутся длиннее и острее. От этого зрелища у меня кровь стынет в жилах, от инстинктивного страха, такого, какой испытываешь, когда змея показывает свои клыки.

Я не могу дышать.

— Ты превращаешься во что-то похожее на меня, — говорит он. — Прежде чем привести тебя сюда, я думал, что все будет просто. Теперь, когда я попробовал тебя на вкус, и узнал тебя, даже не знаю, чего ожидать. Какая сторона может взять верх. А до тех пор ты будешь сидеть на этом стуле.

— И что ты такое?

Только что я смотрела на него с другого конца комнаты, а в следующее мгновение он оказался прямо перед моим лицом, и я даже не заметила, как он пошевелился. Все, что я сейчас вижу, — это его зрачки, такие черные и бесконечные, что я могла бы провалиться внутрь и утонуть в них.

«Ты знаешь», — он произносит это у меня в голове, его губы не двигаются. «Просто не хочешь признавать, думаешь, это означает, что ты сходишь с ума. Но скоро ты сама все поймешь».

— Вернусь позже, — говорит он через мгновение. — Для твоей первой стадии.

Я пытаюсь пошевелить языком. На ощупь он тяжелый.

— Первая стадия?

— Превращения, — говорит он. — Первая стадия — это вожделение. Вторая стадия — жажда крови.

— Вожделение? Что это вообще значит?

— Увидишь. Возможно, тебе это даже понравится… если я проявлю милосердие. Если нет, ты будешь испытывать настоящую агонию, умоляя меня покончить с этим, — затем он одаривает меня улыбкой и наклоняет ко мне подбородок. — Береги себя, Ленор.

Он выходит из комнаты, на этот раз не выключая свет.

Я пользуюсь моментом, чтобы попытаться оценить ситуацию, попытаться осмыслить все, что произошло.

Но не могу.

Это слишком много, слишком невероятно, слишком фантастично.

Единственное, что действительно имеет смысл, так это то, что родители оставили меня здесь умирать.

И, возможно, они даже мне не родные.

ГЛАВА 7

Красная луна восходит над мостом «Золотые ворота».

Я сижу на заднем сиденье машины, смотрю в окно и испытываю такое сильное удивление. Не из-за луны, которая поет мне песню, а из-за моста, машины, из-за вида океана с такой высоты, из-за лунного света, играющего на воде.

Поворачиваюсь вперед в своем детском кресле и смотрю на людей на переднем сиденье. За рулем сидит мужчина с добрыми глазами и веселым смехом. Затем появляется женщина с длинными светлыми волосами, заплетенными сзади в косу, ее руки обмотаны бинтами.

Они не мои родители.

Но станут ими.

— Когда у тебя день рождения, Ленор? — спрашивает меня женщина.

Я слишком маленькая, чтобы говорить, слишком маленькая, чтобы знать.

Но мысленно произношу «17 апреля», и женщина кивает.

— Тогда у нас будет целых девятнадцать дней рождений до твоей смерти, — говорит она, поворачиваясь на своем сиденье, чтобы улыбнуться мне. — Ты знаешь, что должна умереть, верно? Такая девушка, как ты, не должна существовать.