Книга Долина смерти, страница 137 – Карина Халле

— Из-за нашей крови, — говорю я, и вдруг все становится на свои места. — Потому что мы потомки Джозефины МакАлистер.

Она кивает, и на ее лице мелькает удивление.

— Ты знаешь об этом?

— Нэйт приходил, — объясняю я. — Я прочитала твой дневник. И, конечно, Дженсен.

— Дженсен, — повторяет она и хмурится. — Дженсен МакГроу. Ковбой. Он жив? Он выжил?

— Да. Он здесь со мной. Я наняла его, чтобы найти тебя, но нас разделил обвал, — я бросаю взгляд на проход, из которого вышла, и думаю о том, где он сейчас, в безопасности ли. — Лейни, что случилось три года назад? Записи в дневнике внезапно оборвались. Там только сказано, что ты меняешься, что Адам меняется.

При имени Адама ее словно передергивает — реакция говорит сама за себя.

— Адам никогда не был тем, кем казался, — резко говорит она. — Он всегда пытался меня контролировать. Когда я начала изучать историю нашей семьи, когда узнала о связи с МакАлистерами, с этими горами, он пытался меня остановить. Говорил, что я одержима, что я схожу с ума.

— Как мама, — тихо добавляю я.

— Как мама, — соглашается она, и в ее глазах мелькает боль. — Никому не нравится слышать, что ты сумасшедший. Но я не слушала. Он был лишь временным явлением в моей жизни, полной потребности. И тогда он изменил тактику. Решил поехать со мной в горы. Я думала, что он наконец-то меня поддерживает, но на самом деле он просто хотел контролировать меня, следить за тем, что я делаю.

Она встает и начинает ходить по пещере — движения стали слишком плавными, нечеловеческими.

— Мы наняли Дженсена в качестве проводника. Он был… добрым. Понимающим. Не считал меня сумасшедшей, когда я рассказывала о семейной связи, о снах. Он будто понимал меня, а это было редкостью, — уголок ее губ трогает слабая улыбка. — Он мне нравился.

В груди поднимается сложное чувство — ревность, собственничество? Я отгоняю его и сосредотачиваюсь на ее рассказе.

— Что случилось потом?

— Мы нашли вход в пещеры. Дженсен предупредил нас, чтобы мы не заходили слишком глубоко, но я хотела. Адам настоял, чтобы пойти со мной, несмотря на все предостережения, — ее лицо темнеет от воспоминаний. — Мы изучали пещеры несколько часов, когда столкнулись с ними. С голодными. Мы пытались убежать, но их было слишком много, а проходы — слишком запутанными.

Она останавливается и обхватывает себя руками, словно ей холодно.

— Адама укусили первым. Я видела это своими глазами: как он менялся, как голод захватил его. Но вместо того, чтобы напасть на тех, кто нас окружил, он набросился на меня. На собственную девушку, — ее голос слегка дрожит. — Хотя, чего тут удивляться? Он и раньше был не лучше. Он укусил меня за плечо, за шею… Я думала, что умру.

Я вспоминаю Рэда, Хэнка и Коула.

— Но ты не изменилась, как они, — говорю я. — Не до конца. Ты не потеряла себя.

— Кровь МакАлистеров… она делает нас другими. Превращение идет медленнее, не так необратимо. Я могу бороться с этим, контролировать себя… Иногда. Но не всегда, — она смотрит своими синими глазами. — Мама тоже могла с этим справляться. Я думаю, что ее приступы… это и была борьба с голодом. Лекарства не лечили, они просто приглушали голод. Никто не воспринимал ее всерьез. Так всегда, да?

Эти слова ранят меня. Все эти годы я наблюдала, как мама сходит с ума, думая, что это шизофрения, психоз. А она просто боролась с проклятием.