Книга Порхает мотылек в презренных небесах. Том 1, страница 162 – Моргана Маро

– Верно, а еще у нее есть три артефакта, которых боятся все боги. Неужели ты и про них не слышал?

– Платье, что меняет суть, украшения, обращающиеся в мотыльков, и колокольчик, дурманящий разум.

– Верно! И самый страшный из них – последний. Услышишь звон – и сам не свой, – покачал головой Ши Цин, с прищуром взглянув на Мин Ханя. – Неужели Хуанъянь тебе нисколько не понравилась?

Кисть замерла над бумагой, и Мин Хань убрал ее прежде, чем с нее сорвалось несколько черных капель. Хуанъянь вызывала у него интерес как демон, повидавший многое за свою жизнь, но никак иначе.

– Ты пришел узнать про мою встречу с Хуанъянь? – взглянул на него Мин Хань. – Лучше спроси у генерала Юнь.

– Как будто он скажет, вы с ним словно с одного холма^[131], – фыркнул Ши Цин. – Кстати, на твоем месте я бы не пытался искать встречи с демоницей. Она ведь уже когда-то побывала на Небесах и окрасила их кровью, ты знал?

– Мне об этом никто не говорил.

С момента, когда Мин Хань вознесся, прошло сто двадцать лет. Однако он так и остался никем не замеченным, живущим на краю неба^[132]. Некоторые небожители даже не знали, что у бога войны Мин Ли есть брат. Зачастую Мин Хань не был в курсе, что сейчас происходит на Небесах. Он уединялся в своем небольшом доме на далекой ветви Цышань, куда никто бы случайно не забрел. Здесь он проводил годы, занимаясь чтением и живописью, изредка отвечая на чьи-то молитвы. То, что на него обратили внимание сначала единственный бог правды Ши Цин, а потом Ма Лян и Хуанъянь, было уже удивительно. Правда, Мин Хань не знал, что ему делать с таким количеством внимания.

Хмыкнув, Ши Цин достал из рукава медное зеркало, украшенное облаками и парящими птицами. Взглянув на него, Мин Хань узнал зеркало Печали и Радости, что может раскрыть истинный облик существа. Однако у него была еще одна особенность: оно могло записывать воспоминания людей, о чем сам Ши Цин не особо распространялся.

– Это произошло девять сотен лет назад, – негромко произнес Ши Цин, протерев рукавом зеркальце. Он стал необычайно серьезен, даже между бровями образовалась складка. – Я тогда только вознесся, вскоре став свидетелем ненависти Небес к Хуанъянь. Тогда небо для меня опрокинулось, а земля перевернулась^[133]. Для демоницы мы игрушки, которые могут скрасить скуку. Не обманывайся ее дружелюбием, иначе погубишь себя.

Положив перед Мин Ханем зеркало, чья поверхность задрожала подобно воде, Ши Цин жестом велел коснуться его. Помедлив, Мин Хань послушно дотронулся до горячей поверхности, и тело охватил жар. Перед глазами предстала пелена, которая медленно рассеялась, и Мин Хань оказался на главной площади Небес с двумя высокими столбами друг напротив друга.

Здесь было необычайно шумно – столько небожителей Мин Хань видел лишь тогда, когда глава собирала срочное собрание во дворце. Все о чем-то говорили, шептали или пытались перекричать друг друга, поглядывая на что-то вверху.

Подняв взгляд, Мин Хань застыл. Между двумя столбами оказались натянуты толстые цепи, на которых висела девушка. Длинные красные одежды напоминали изорванный рыбий хвост, который то и дело трепал ветер. Голова висела на груди, и лицо скрывали светлые грязные волосы и маска с прорезями для глаз. Все тело покрывали синяки и кровоточащие порезы. Девушка выглядела до того жалко и несчастно, что Мин Хань невольно шагнул к ней, как тут же почувствовал сжавшиеся на плече пальцы.