Книга Цветы пиона на снегу. Том 1, страница 141 – Моргана Маро

Забыв об усталости и голоде, Вэнь Шаньяо до самых сумерек провел с девами. Те отпускали его с неохотой, прося еще немного остаться и развеять скуку, но, как бы он ни хотел, провести тут ночь не мог. Иначе жди выговор и наказание.

И все же сяннюй оставили ему прощальный подарок – в своей комнате он обнаружил ракушку. Стоило поднести ее к уху, как раздались слова Цин:

– Духовным девам неведомы преграды клана. Мы будем ждать тебя ночью у ручья меж двух Братьев.

Вздохнув, Вэнь Шаньяо с грустью понял, что о сне можно позабыть. Если он за оставшиеся три дня не выучит мелодию Лу Чуньду, то поплатится своей же шкурой.

Дождавшись следующей ночи, Вэнь Шаньяо вылез через окно, прокравшись мимо сыхэюаней, ныряя в тени и боясь лишний раз вдохнуть. Без дозволения мастера адептам нельзя покидать комнаты, а особенно идти на другие горы, и все же Вэнь Шаньяо до сих пор оставался непойманным. Может, он льстил себе, уверяя, что не утерял навыки, а может, свидетели его побега просто боялись связываться с Лу Чуньду.

Горы Братьев находились в самом центре Цзыю, где шумные водопады срывались с нескольких ли вниз, а между ними были натянуты мосты. Когда-то эти две горы были едины, пока некий демон не расколол их пополам. В центре расщелины возвели целый комплекс из белоснежных стен с черной крышей, буквально нависающий над пропастью. Насколько помнил Вэнь Шаньяо, это было место медитации. Сюда, в отличие от пещер, допускались все: и мастера, и пилигримы, и адепты. Порой даже заклинатели из других кланов и школ здесь останавливались, заранее подавая прошение главе или его заместителю. И неудивительно: из недр Близнецов била живая, светлая ци, благотворно влияя на ядро и меридианы.

Но сейчас путь Вэнь Шаньяо лежал в низину, где шумные водопады перетекали в скоротечные реки. Он шел во мраке, различая все своими теневыми глазами и порой замирая при звуке ломающихся веток. Недалеко от этого места был полигон, куда заклинатели притаскивали добычу для пробной охоты адептов, будь то цзянши^[53]с сыжэнями или бинфэны^[54]. Так что редкие завывания, вой и скрежет когтей тут были привычным делом. Однако и следили за этим местом тщательнее.

Сяннюй ждали его у шумного водопада, расположившись на камнях прямо посреди быстрого течения реки. За их спиной была стена из воды, а в воздух поднимались мелкие капли, туманом окутывая водную гладь. И все же силуэты дев оставались различимы: на их белых гибких телах были накинуты полупрозрачные ткани с тонкой вышивкой ручной работы, волосы цвета моря струились по плечам и спине, сливаясь с водой, а в руках они держали по инструменту. Стоило же им заметить Вэнь Шаньяо, как сяннюй заиграли. Казалось, затихло все – шум водопада внезапно смолк, а ночные птицы устыдились своего голоса. Была лишь музыка, похожая на быстрое течение воды, на поднимающиеся со дна острые скалы, на бушующий в море шторм. Она вселяла ужас и трепет, была настолько прекрасна, насколько и опасна, и, Вэнь Шаньяо готов был поклясться, могла убить.

Сяннюй редко играли для людей, но до чего же прекрасна была их мелодия! Пение самой природы, словно она вселилась в руки и уста своих детей, руководя ими и даруя столь прекрасное звучание.

Вэнь Шаньяо потерял счет времени, стоя на берегу и слушая игру сяннюй. Он не сомневался, что, будь на его месте кто-то другой, он был бы очарован не меньше. Наверное, в своих покоях Цзинь Хуэй каждый день слышит подобную музыку.