Книга Злодейка, приручившая Дракона, страница 32 – Аматариэль Джулианна Кортес

Дни, последовавшие за поцелуем, превратились в изощренную пытку молчанием. Кай исчез. Физически он, конечно, был в форте, но для меня он перестал существовать. Мужчина больше не приносил мне еду. Эту обязанность перепоручили молчаливой служанке. Он не заходил проверить, как заживает моя рана. Я знала, что он получает подробные отчеты от лекаря, но личного контакта избегал так, словно я была носительницей чумы.

Если раньше его присутствие было давящим, то теперь его отсутствие стало удушающим. Воздух в крепости, казалось, был пропитан невысказанными словами, воспоминанием о том яростном, отчаянном поцелуе. Каждый раз, когда я выходила во двор, мне казалось, что я вижу его тень в одном из окон-бойниц, наблюдающую за мной. Каждый раз, когда в коридоре раздавались тяжелые шаги, мое сердце замирало в ожидании, которое так и не оправдывалось.

Но если Кай отгородился от меня ледяной стеной, то остальной мир форта, наоборот, ко мне развернулся. Перемена была разительной. Солдаты, которые раньше смотрели на меня как на пустое место, теперь при виде меня вытягивались в струнку и почтительно кивали. Суровый комендант, встречая меня в коридоре, склонял голову с таким уважением, словно я была по меньшей мере герцогиней. Слуги перестали шептаться за моей спиной; теперь их шепот был полон восхищения и благоговейного страха.

Я больше не была просто очередной наложницей, присланной в столицу. Я была женщиной, которая закрыла своим телом их генерала. В их простом, черно-белом мире, где доблесть и самопожертвование были высшими ценностями, мой поступок вознес меня на недосягаемую высоту. Они не знали о наших сложных отношениях, о моих интригах и страхах. Они видели лишь факт: я спасла их командира, их божество. Мой статус изменился. Не по его приказу, а по праву крови — моей крови, пролитой на камни ущелья.

Эта новая роль была мне непривычна и тяжела. Я не заслуживала их уважения. Я действовала инстинктивно, спасая не генерала, а свой единственный шанс на выживание в этом мире. Но я приняла эту роль, как принимала все остальное — с маской спокойного достоинства на лице.

Наконец, спустя четыре дня этого ледяного молчания, было объявлено, что мы возвращаемся в столицу. Мое плечо все еще болело, но я уже могла надевать платье без посторонней помощи и достаточно твердо держалась на ногах.

Путь назад, в той же самой карете, стал апогеем нашей молчаливой войны. Мы сидели друг напротив друга в тесном, замкнутом пространстве. Каждый толчок на ухабистой дороге отзывался болью в моем плече и заставлял его едва заметно напрягаться. Мужчина смотрел в окно, на проплывающие мимо деревья, но я знала, что он не видит их. Все его существо было сконцентрировано на том, чтобы не смотреть на меня, не говорить со мной, не дышать со мной одним воздухом.

Тишина была такой плотной, что ее можно было потрогать. Она давила, звенела в ушах. Я почти сходила с ума от этого напряжения. Я должна была его прервать.

— Болт был отравлен, не так ли? — спросила я тихо.

Генерал вздрогнул, словно не ожидал, что я осмелюсь заговорить. Он медленно повернул голову и посмотрел на меня. Его взгляд был холодным, отстраненным.

— Да. Яд змеи-альбиноса. Редкий и дорогой. Вызывает быструю лихорадку и паралич сердца.

Мужчина говорил как лектор, зачитывающий факты из учебника.