Книга Волшебство с ароматом кофе, страница 135 – Виктория Серебрянская

— Приветствую, ваша светлость, — поклонился он мне без улыбки. — Лучше бы вам вернуться в каюту, возможно, нам в любой момент придется отчаливать…

— И я тогда помогу, наполнив паруса попутным ветром, — не слишком почтительно перебила я капитана. Потом вздохнула: — Простите меня. Я нервничаю. Но по поводу ветра не шутила.

Линнарт наградил меня пристальным, изучающим взглядом:

— Согласен, это не помешает, так как я почти уверен: нас попытаются задержать, не позволить покинуть порт. И все же для вас, герцогиня, будет лучше спуститься вниз. На палубе вы слишком уязвимы. Кто угодно вас сможет атаковать с пристани проклятием или боевым заклинанием. Его Высочество потом меня за это на ремни распустит.

Я бы с удовольствием поспорила с данным утверждением. Да только Линнарт был прав. Защищаться от магических атак я не умела. Пришлось подчиниться.

Чтобы не сойти с ума от безделья, вернувшись к себе, я затребовала бумагу и перья. Писать настоящим пером было до крайности непривычно, приходилось без конца макать перо в чернила, и я часто сажала кляксы. Даже после того, как сама расщепила кончик пера пополам по примеру чернильных ручек моего мира, едва не порезавшись перочинным ножом. Но я упрямо пыталась составить список, что нужно будет сделать, чтобы построить кофейную империю.

Нора не вмешивалась в мои «развлечения», даже когда я сыпала непривычными для нее ругательствами. Наверное, решила, что лучше пусть «миледи» ругается как сапожник, чем бродит по палубе. Сама камеристка тихонько сидела в уголке и что-то шила. Как образцовая служанка. Просто идиллия.

Я прекратила черкать пером по бумаге и так и застыла на месте, когда дверь в каюту медленно приоткрылась. Без стука. За несколько месяцев в шкуре местной Эммы я успела отвыкнуть от того, что кто-то вламывается на мою территорию без позволения. И сейчас ошарашенно застыла на месте с пером в руке, глядя на предательскую дверь расширившимся глазами. Даже не сразу заметила, что Нора продолжает шить, не реагируя ни на что…

Я уже понимала, что за дверью как минимум кто-то нехороший. Как максиму враг мне и Мартиниану. Рука сама, будто по своей воле, пошарила сбоку, нащупала ручку скороды, так и оставшейся у меня в каюте после завтрака, и потихоньку подтянула ее на колени. Если не пришибу, то хотя бы дезориентирую видом кухонной утвари в герцогской руке.

Откровенно говоря, я слабо представляла, кто сейчас может стоять по ту сторону двери. Но когда она открылась еще немного и в образовавшуюся щель просунулась до боли знакомая, давно не мытая и нечесаная голова с растрепанными сальными лохмами и поддерживающим их огрызком веревки, упустила перо…

Писчая принадлежность, выпав из ослабевших пальцев, спланировала на пол, попутно выпачкав мне юбку чернилами. Я растерянно опустила взгляд, глядя на небольшое пятнышко на подоле и остаточные брызги на полу — перо ткнулось острым кончиком в светлое дерево, оставляя на нем короткую черту и с десяток крошечных чернильных пятнышек… О какой ерунде я сейчас думаю!

— Хе-хе-хе! — заквохтал противным старческим смехом мерзкий старик, осмотревшись, проскользнув в каюту и прикрыв за собой дверь.

Я просто оцепенела, осознав, что камеристка негодяя не замечает. Будто… ее кто-то зачаровал. Скорее всего, так и было. И это было проблемой. Огромной. Память о собственной беспомощности еще была жива, и я понимала, что мне нечего противопоставить чернокнижнику.