Книга Странная барышня, страница 95 – Алла Эрра

Оказавшись на небесах, с укором обратилась к Богу: “Я тебе всегда верна была! Соблюдала все твои заветы, а ты меня не спас!”

Отвечает Бог: “А кто к тебе, дуре, три лодки послал?”

Улавливаете суть, Матушка? Или предпочитаете в гордыни жить, считая себя особенной? И что должно всё само по себе случаться, без приложения ваших усилий и мозгов? Дадите разрешение — помогу. Не дадите: я знаю, что сделала всё возможное, чтобы его получить. Смерть несчастной будет полностью на вашей совести.

— А ты непроста… — усмехнулась Матушка. — Уговорила. Лечи. Но учти, что ничего тебе за это не будет.

— Ошибаетесь. Внутреннее удовлетворение иногда бывает важнее денег.

— Неожиданные умения в риторике. Не для деревенской барышни. Но сразу ставлю условие. Никакого применения Дара колдовского! Я сама имею кой-какие способности, так что сразу почувствую подобное. Ждать, пока ты осквернишь сестру нашу дьявольскими заклинаниями, не стану: сразу прерву твою грешную жизнь.

— Боль будет нестерпимая. Нужно усыпить больную. Ещё хочу в рану свои силы влить, чтобы зараза не так быстро развивалась. Никаких заклинаний и заговоров. Буду читать молитвы, пока не закончу. И вы можете читать, если так спокойнее будет. Святой водой меня поливайте, крест целовать заставляйте. Не мне вас учить, как дьявольскую силу отгонять.

— Верно. Не тебе, грешница. Делай, как я сказала, или ничего не делай.

— Хорошо…

Операция началась плохо. Несмотря на весь свой стоицизм, надзирательница зашлась в диком вопле и стала вырываться, пытаясь разорвать верёвки, которыми её предварительно связали. И это только первый разрез, прошедший через отмершую ткань и доставший до живой.

— Усыпляй! — сдавшись, приказала начальница этой странной организации.

Я быстро положила несчастной руку на лоб и громко стала читать молитвы, чтобы никто не подумал, что колдую. Как только женщина затихла, продолжила иссекать ткани. Запущено… Ох, как запущено! Даже если и выживет, то хромать будет до конца своих дней. Столько почти серо-чёрного мяса я давно не видела. Нервы задеты. До кости не дошло, но близко к этому.

Изначально примитивное вскрытие абсцесса растянулось на почти часовую операцию. Охрана и Матушка, стоящие вокруг меня, находились в шоке от увиденного и даже слова не сказали, когда самовольно применила свой Дар на ране.

Наконец поняла, что больше ничего путного не смогу.

— Воды, — попросила я, выронив инструмент.

— Святой? — шёпотом спросила одна из надзирательниц.

— Холодной. В горле пересохло от волнения.

Тут же дали напиться и отвели обратно в камеру.

Почти ничего не поменялось в отношении ко мне. Всё так же молча приносили еду неразговорчивые, теперь уверена, монахини. Но неожиданно каша стала с мясом, а вместо простой воды был лёгкий фруктовый компотик, отлично утоляющий жажду. Значит, больная идёт на поправку. Кулинарный “комплимент” Матушки… или игуменьи этого места я поняла и оценила. Мелочь, но серые тюремные стены уже перестали казаться такими унылыми.

Через несколько дней ко мне зашли знакомые люди. Отец Серафим и отец Иннокентий. С ними была Матушка. Кажется, дело сдвинулось с мёртвой точки…