Книга Ведьма и столичный инквизитор, страница 120 – Анна Кайзер

– Прости, Берни, – прошептала я, и голос мой дрогнул. – Я знаю. Все из-за меня. Если бы не моя глупость, не моя неосторожность… – Ком подступил к горлу. – Сейчас, когда твои мысли так далеко, что до тебя не достучаться, даже не верится…

Провела рукой по его шее.

– Не верится, что я могла тебя любить когда-то. Искренне. Глупо. – Я вздохнула. – Если бы ты знал, как мне жаль, что с тобой это случилось. Как бы я хотела все исправить. Отмотать время назад. Но, – я сжала кулаки. Вздохнула, глядя на его пустой взгляд. – Увы, никто не может этого сделать. Ни я, ни сильнейшие гримуары, ни другие ведьмы. И мне так стыдно перед тобой. Каждый день.

Слезы подступили к горлу, но я их сглотнула.

– И еще сильнее стыдно за то, что сейчас я просто не могу чувствовать себя виноватой. Не так, как должно. Потому что я… сейчас такая счастливая, Берни. Впервые за долгие годы. И это ужасно несправедливо по отношению к тебе.

Посмотрела на дом, где спал Эшфорд.

Берни безучастно продолжал трапезничать. Его взгляд оставался рассеянным, устремленным в никуда. Мои слова тонули в пустоте его козлиного сознания. Я еще раз потрепала его по холке и, с тяжелым сердцем, вернулась в дом.

Инквизитор еще спал. Я подошла к очагу, раздула тлеющие угли, подбросила щепок. Поставила котелок с водой. Достала яйца, кусок вчерашнего хлеба, немного сыра. Начала готовить завтрак. Движения были автоматическими, а мысли – хаотичными. Нежность утра постепенно вытеснялась тревогой.

Вот он проснется. И что тогда? Что он скажет? Как посмотрит?

Я боялась. Боялась услышать в его голосе неловкость, сожаление.

Боялась, что он скажет что-то вроде: «Это было прекрасно, но ты же понимаешь, я из столицы, моя жизнь – дорога, а ты - здесь».

Боялась, что он начнет утешать, как утешают случайную любовницу, которой подарили нечто важное, а она теперь ждет чего-то большего. Боялась, что он обесценит то, что для меня было свято.

Годы одиночества после истории с проклятием павшим на бедного Бернарда, без поцелуев, без этой близости. Я была цельной, но пустой. И эта ночь заполнила пустоту огнем.

Шорох за спиной. Обернулась. Эшфорд стоял у кровати, потягиваясь, как большой довольный кот. Мышцы спины и плеч перекатывались под кожей. Мужчина зевнул, потер глаза, и его взгляд упал на меня. В нем не было ни сожаления, ни неловкости. Была удовлетворенность и лень. И что-то теплое, что заставило мое сердце кувыркнуться в груди.

Как завязать разговор? Может быть с невинной шутки?

– Ну, как самые лучшие ощущения все также те, что были, когда паук укусил? – выпалила я, прежде чем он успел что-то сказать. Голос прозвучал резче, чем хотела.

Эшфорд усмехнулся, коротко и тихо. Подошел, встал сзади, так близко, что я почувствовала тепло его тела. Мужские руки легли мне на талию.

– Ну, – губы коснулись моего виска, заставляя вздрогнуть. – Может, еще зайду… проверить.

Может еще зайду. Фраза ударила, как обухом. Легкая, необязательная. Как будто речь о таверне с хорошим элем.

«А может и не зайду…» – пронеслось у меня в голове.

Сразу видно, это не всерьез. Так, для удовольствия. Развлечение на досуге.

Боль, острая и неожиданная, кольнула под ребром. Но я не подала вида.

Вместо этого фыркнула, делая вид, что заинтересована только яичницей.

– Ну, хорошо, что ты не из тех мужчин, что от меня детей ждать будет, – бросила через плечо, стараясь вложить в голос побольше сарказма. Разбила яйцо о край сковороды с треском, который на фоне тишины показался громче обыкновенного.