Книга Ведьма и столичный инквизитор, страница 64 – Анна Кайзер

Мое сердце колотилось, как бешеное.

- Ну, что жива? – прошептал я. Рука сама потянулась, отводя мокрые пряди с ее лба, касаясь холодной кожи.

Притянул мокрое тело к себе, обвив здоровой рукой, прижал к своей груди так крепко, как только смел. Щекой прильнул к ее мокрым волосам.

- Все… все хорошо, – шептал ей для успокоения. – Хорошо, хорошо. Теперь все хорошо. Я здесь. С тобой.

Теяна

Сознание вернулось болью, заставившей меня выгнуться дугой, кашляя, давясь, выплевывая речную воду. Она была ледяной, грязной, с привкусом тины. Жгла горло, нос, легкие.

Воздух. Я втягивала его с хрипом, каждое движение ребер было пыткой. Обрывки памяти врезались в мозг, как осколки: рев воды, удушающая темнота, ледяные пальцы глубин, сжимающие горло.

Не вышло. Все зря.

Веки, тяжелые, как свинец, дрогнули и открылись. Ослепительный полуденный свет ударил в зрачки, заставив зажмуриться. Я моргнула, слезы выступили на ресницах, размывая мир. И когда зрение прояснилось, увидела мужское лицо. Над самым моим. Так близко, что его дыхание смешивалось с моим.

Мокрые, черные как смоль пряди волос прилипли ко лбу и вискам. Глаза как буря над морем, полная молний.

Эшфорд.

Черты, обычно такие сдержанные или насмешливые, отражали сейчас несвойственное мужчине волнение и заботу. И кажется радость.

Чему он радуется там?

Капли воды стекали по его скулам, оставляя мокрые дорожки на щеке, словно слезы.

Я чувствовала тепло ладони сквозь одежду. Мои губы горели странным, смущающим жаром. Они помнили твердость мужских губ. Это было интимно до боли. Чувствовала, как стыд – жгучий, всепоглощающий – заливает мое лицо, шею, плечи, грудь под мокрой тканью.

Смущение и страх перед этой близостью, этой наготой души и тела перед чужим мужчиной сжал горло. Я вскрикнула хрипло и рванулась из его рук.

- Отпусти! Что ты делаешь?! – вырвалось у меня.

Я съежилась, пытаясь прикрыть грудь скрещенными руками, чувствуя, как каждый камень впивается в кожу ног. Но физическая боль была ничто по сравнению с жгучим осознанием: его губы на моих. Объятие. Посторонний мужчина видел меня почти нагой, беспомощной.

Эшфорд отпрянул.

Мужчина встал на колени, его лицо сначала отразило чистое, искреннее недоумение, затем – вспышку обиды, быстро смененную привычной, как вторая кожа, маской насмешливости.

Резко откинул мокрые волосы со лба властным жестом, и в его глазах вспыхнул знакомый, холодноватый огонек. Но сейчас в нем была и тень усталости, и что-то еще… Растерянность?

- Спасаю твою жизнь. Не благодарное это дело – жизнь твою спасать. Видно, она тебе совсем не нужна – его голос звучал хрипло. – В другой раз оставлю тонуть кормить рыб.

Блэкторн подчеркнул последние слова, и уголок его губ дрогнул в сардонической полуулыбке.

Слова подействовали, как удар хлыста. Я сжалась еще сильнее, чувствуя, как жар стыда сменяется уколом вины. Он рисковал. Вытащил меня.

Видела его лицо в момент моего пробуждения – не было в нем ни наглости, ни обычной суровости, только чистое, дикое облегчение. И… страх.

За меня? От этой мысли внутри что-то странно сжалось, заставив сердце биться чаще.

Но ведь уже сказала столько слов неправильных.

- Я… я не это, – пробормотала, опуская глаза, чувствуя, как предательский жар снова поднимается к щекам. Мои пальцы впились в мокрую ткань сорочки. - Я благодарна. Искренне.