Книга Гостинцы от Снежной Царицы. Мороженого не желаете?, страница 2 – Вика Рубина, Эмма Фэйт

Я протянула ей руку, которая ощущалась чужой и сделанной из ваты.

— Помоги… это… встать, — прохрипела я и тут же мысленно споткнулась. Голос. Это был не мой уверенный, отточенный на советах директоров голос, которым я могла заморозить энтузиазм целого отдела продаж.

Нет, это был какой-то… девичий. Звонкий, чистый и до одури незнакомый. Словно кто-то подменил мне голосовые связки, пока я была в отключке. Надеюсь, старые хотя бы на склад списали, а не пустили на сувениры.

Девочка, надо отдать ей должное, среагировала с похвальной быстротой. Ее тонкие пальцы, почти что птичьи лапки, вцепились в мою руку с неожиданной силой, и вот я уже на ногах. Ну, как на ногах. Скорее, на чем-то, что смутно напоминало ноги и отчаянно пыталось сохранить вертикальное положение. Шаталась я, правда, как пьяный матрос в трехдневном увольнении.

А вокруг… О, то, что было вокруг, заслуживало отдельной главы в трактате о том, как не надо проводить отпуск. Пейзаж, который мог бы привидеться Сальвадору Дали, если бы он решил запить свои таланты чем-то покрепче просекко.

Земля была сухая, потрескавшаяся, как старая кожаная сумка. Она уходила вдаль, до самого горизонта, где небо — не наше, привычное, голубое или серое от городских испарений, а какое-то болезненно-желтое — сливалось с этой пустыней в единую, тоскливую муть.

Солнце… если эту злобную белую блямбу в небе можно было назвать солнцем… оно не грело. Оно жарило, как раскаленная духовка.

Ни деревца, ни завалящего кустика. Ничего, кроме каких-то колючих образцов флоры, которые, казалось, питались исключительно солнечным светом и пылью.

Песок под ногами скрипел с таким отвратительным звуком, будто кто-то с садистским наслаждением пережевывал битое стекло. И жара. Не просто жара, а Жара с большой буквы «Ж». Кондиционера, разумеется, поблизости не наблюдалось. Как и вообще каких-либо признаков цивилизации, если не считать эту остроухую девицу, которая сейчас смотрела на меня с тревогой медсестры у постели очень капризного пациента.

Почему я… где я? И, что немаловажно, какого лешего я здесь делаю в компании несовершеннолетнего эльфа? Вопросы эти стучали в висках наравне с пульсирующей болью.

И тут — хрясь! — новая вспышка боли, такая, что меня сложило пополам, как перочинный ножик. Нет, это была не та боль, что от солнечного удара. Эта была другая. Мерзко знакомая, до тошноты. И перед глазами, будто на экране допотопного диапроектора, мелькнула картинка. Мутная, дерганая, и от этого еще более неприятная...

Чайная ложечка трижды коснулась края бокала. Звук вышел тихий, почти камерный, но в наступившей тишине зала он прозвенел, как маленький колокольчик, призывающий к вниманию. И все взгляды, словно по команде, обратились к мужчине в безупречном темно-синем костюме. Он же смотрел на меня. Не просто смотрел — в его взгляде читался вопрос, ожидание, даже какая-то почти мальчишеская робость, которую он, впрочем, тут же мастерски скрыл. Я едва заметно кивнула, давая понять, что сцена — его.

Мужчина дождался, пока последний шепоток утихнет, и начал:

— Дамы и господа, прошу буквально мгновение вашего драгоценного внимания. У меня для вас важное, я бы даже сказал, судьбоносное объявление. Я безмерно счастлив видеть каждого из вас здесь, в этот по-настоящему знаменательный для меня день. Сегодня компании "Снеговик" — моему любимому детищу, которое я взращивал с такой любовью, начиная с крохотного офиса и одного-единственного грузовичка, довел до франшизы, охватившей несколько городов нашей страны, — исполняется двадцать лет! Я горд, что мы вместе прошли этот непростой, но увлекательный путь.