Книга Порабощенная душа, страница 243 – Кери Лейк

Но всё возможно.

Если бы Гевин смог выполнить хоть одно обещание, достать хоть один луч надежды, возможно, она бы повернулась в сторону счастья. Восстанет из смерти, заявив права на душу, которую он любил. Огонь в её голосе и звёзды в её глазах, мечтавших о лучшем.

Если бы Сабель встала и решила освободить его из порабощения, он стал бы мертвецом, вынужденным терпеть ад Обсидиуса, за которым, вероятно, последовала бы самая мучительная и абсолютная смерть, свидетелем которой он когда-либо был.

Что ему было терять?

Ничего.

Единственное, что он не мог дать своей матери, он смог дать Сабель. Это не восполнит утрату их будущего сына, но может вернуть её к свету. Потому что Гевину чертовски не хотелось думать о её безжизненном выражении лица, свисающем со стропил. Он чертовски уверен, что не хотел бы познать радость без Сабель в своей жизни.

Он склонился над ней, пока она бормотала во сне.

— Я сделаю всё, чтобы вернуть её тебе.

Он позволил Зейну заняться делом. Единственной проблемой был сам Зейн. Его брат прожил жизнь, утонув в наркотиках, за исключением короткого периода, когда он действительно нашёл счастье с Шей. Он причинял боль братьям почти так же сильно, как убивались Ферно и Зейн, когда она умерла. Особенно когда брат снова погрузился в нисходящую спираль депрессии.

Отправка его в нижнюю часть города могла быть самым нелогичным поступком, который Гевин когда-либо делал в своей жизни. Он не слышал о нём ничего с момента встречи в его офисе. Если бы Зейн был жив или упал лицом вниз, потеряв сознание в канаве, Гевин бы не узнал. Брат не играл по правилам. Ему было насрать на приказы и правильные поступки. Как бы Гевин ни хотел доверять ему, он не мог положиться на Зейна. Ему нужно было вернуть Денью обратно к Сабель, а это означало, что ему придётся сделать всё самому.

Не важно что.

— Если бы я всё это время знал, видел видение, что любовь к тебе свелась бы к этому… — пробормотал он, гладя её по волосам. — Я хочу, чтобы ты знала: я бы ничего не поменял.

***

Гевин шёл по длинному коридору в подвале заброшенного здания, делая шаги лёгкими, чтобы не разбудить мужчин в комнате с приоткрытой дверью. Дым проник из комнаты, и он заглянул внутрь и увидел, что дюжина падших сидели за столом, играли в покер, а рядом с ними на коленях стояли две обнаженные женщины, скованные цепями за шеи. Их петы.

Он проскользнул мимо, держась низко. Падшие оказались по ту же сторону линии, разделяющей добро и зло, что и демоны, но эти ублюдки были гораздо опаснее. Он шёл по коридору, придерживаясь стены, и темнота поглощала его по мере того, как он углублялся в подвал.

Из комнаты справа донеслись всхлипы.

Денья?

Гевин поспешил к двери, пригнувшись, и толкнул её. Внутри лунный свет падал на женщину в рваной одежде, прикованную цепью к стене. Её лицо отвёрнуто, её тело дрожало от рыданий, а Гевин, расширив щель двери, проскользнул внутрь.

В углу стояла кровать, где молодой взрослый мужчина лежал в луже собственной крови, а жужжащие мухи роились в запахе гниющего мяса.

Женщина всхлипнула и почесала стену, уже помеченную ногтями.

— Денья, — сказал Гевин тихим голосом.

Она продолжала рыдать и царапать стену. Сквозь изорванные остатки одежды её спина была в синяках, а цепь, обвившая её горло, приковывала её к стене.