Книга Порабощенная душа, страница 88 – Кери Лейк

— Иногда нет ничего, что могло бы устранить такую боль. Я не могу себе представить, что потеряю Ти Джея или Джени. — Она сморгнула слёзы. — Нет ничего страшнее для матери.

— Полагаю, ты права. — Он заставил себя улыбнуться. — И всё же я не могу не винить себя.

— Не вини себя, Гевин. Материнство — это состояние, не имеющее правил и границ, резервуар любви, неспособный когда-либо истощиться. Несмотря ни на что. Такое горе было не под силу исцелить сыну. — Её взгляд оторвался от него. — Ты планируешь когда-нибудь завести детей?

Гевин посмотрел вниз и улыбнулся.

— Думаю, каждый мужчина хочет передать наследие. Но дети никогда не значились в моих планах. — Даже если бы он хотел детей, Гевин не смог бы заставить себя стать отцом, сделав ублюдком своего сына, используя женщину, и вскоре вернуться обратно в Обсидиус, где ему в конечном итоге грозила смерть. — Могу тебя заверить, если бы они всё-таки появились, я бы сделал всё возможное, чтобы стать лучше, чем мой отец.

— Бывают дни, когда я задаюсь вопросом, приняла ли я наилучшие решения, чем моя мать. Не то чтобы это место было намного лучше или у нас было намного больше, чем у меня, когда я росла.

— Извини моё отсутствие родительского опыта, но я бы рискнул ответить, что твоим детям плевать, где вы живёте и что у вас есть. Жизнь — заключается в том, как ты её проживёшь и с кем ты её разделишь.

— Знаешь, для демона ты иногда говоришь довольно глубокие вещи.

Он ухмыльнулся.

— Полагаю, у меня проскакивают моменты просветления.

Она вернулась к рисованию, и, господи, её бедра, выглядывающие из-под шорт, чуть не сломили его выдержку. Она единственная рыжеволосая, которую встречал Гевин, была с медовым оттенком кожи. Мышцы её напрягались, когда она потянулась, чтобы покрыть верхнюю часть холста черной краской. Черный. Тёмный. Роковой. Цвет возник в голове Гевина в образах кружевного нижнего белья и кожаных ремней. Её босая нога поцарапала заднюю часть икры, когда она опустилась, чтобы добавить ещё краски на кисть. На подставке мольберта, в стороне от красок, лежала крохотная золотая цепочка, видимо там она сняла свои украшения.

— Итак… ты обнаружил моё тайное убежище. Присаживайся. — Она указала на табурет, стоявший сбоку. — Мне нужен новый сюжет для этой картины. — Её глаза просканировали окружающие их белые лица. — Что-нибудь менее депрессивное.

— Ты хочешь меня нарисовать?

— Да.

Неохотными шагами Гевин пересёк комнату и опустился на стул.

— Тут?

— Да.

— Мне снять рубашку?

— Если хочешь. — Держа кисть в руке, она наблюдала, как он просунул пальцы под черную футболку и стянул её через голову. Её грудь приподнялась от глубокого вдоха, и её взгляд снова обратился к холсту. Она прочистила горло.

— Твоё телосложение… чтобы достичь такого, нужны часы работы над собой.

— Отчасти это генетика, но по большей части да.

— Мышцы… очень точно расположены. Симметрично.

— Тебе будет трудно?

Казалось, она посмеялась над этим вопросом.

— Я уже видела мужчину.

— Я имел в виду необходимость нарисовать что-то симметричное, как ты сказала. — Он усмехнулся, увидев, как румянец залил её щеки. — Ты уже рисовала полуголого мужчину?

— Я рисовала обнажёнку, если тебе интересно.

— Тогда ты не будешь возражать, если я также сниму штаны? — Ему не следовало шутить над ней, но, чёрт, Гевин просто не мог остановиться. Он решил использовать немного юмора, чтобы смягчить мрачное настроение, возникшее между ними всего несколько минут назад.