Книга Порабощенная душа, страница 86 – Кери Лейк

— Почему так рано?

— Джевен. Парень, которого ты видел той ночью. Мой сутенёр. Полагаю, мне следовало бы ненавидеть его больше, чем сейчас, но он научил меня давать отпор. Он дал мне шанс. — Она начала убирать свои художественные принадлежности. — Мы не рождаемся с самооценкой. Большинству суккубов с раннего возраста заставляют поверить, что мужчина определяет нашу ценность. Этот мужчина — твой сутенёр. И с этого момента ты больше не являешься самой собой. Ты живёшь, ешь и дышишь, чтобы набить карманы этого человека. Так было бы и с Джевеном, если бы я не научилась обходиться без кражи душ.

— Я думал, что суккубы живут за счёт сексуальной энергии мужчин.

— Так и есть. Большинство суккубов получают от этого удовольствие. Я научилась манипулировать своими силами, чтобы получать энергию от их страхов.

— Значит, ты насыщаешься их страхом перед тобой?

— Это лучше, чем красть их души, верно?

— Мне нужно проверить, что ты никогда раньше не крала ни одной души?

Судя по тому, что Гевин знал, столетия существования рядом с суккубами требовали сексуальной поддержки, иначе они рисковали не только потерять свои силы, но и отвечать перед своими сутенёрами.

— Нет, я их крала. Просто… не так, как ты представляешь. По большей части, это был обычный поцелуй с ласками.

— Как это вообще возможно? Этот Джевен позволил тебе не доставлять ему души?

— Он не в восторге от этого, но именно благодаря ему я такая, какая я есть. Я уверена, что он мечтает, чтобы я начала свою жизнь заново и высасывала душонки из каждого мужчины, которого встретила бы. Но я не познала истинных удовольствий с мужчиной. И я не думаю, что это изменится в ближайшее время. — Её глаз дёрнулся, а губы поджались. — Понятия не имею, почему я рассказала тебе всё это.

Гевин подозревал, что небрежное отношение Джевена к её отсутствию поставки душ, могло быть больше связано с его собственным страхом перед ней. Очевидно, в Сабель было что-то большее. И если бы подозрения Гевина относительно Гриффина — те, которые он не собирался высказывать, если бы они не были обоснованы — были верны, у Джевена могли быть причины опасаться за свою жизнь

— У меня такое ощущение, что в тебе есть слои за слоями, которые ты каким-то образом держишь под замком. Что бы ни владело тобой… Я рад. — Он кивнул в сторону портрета с красной надписью. — Что это за татуировка?

Она пожала плечами.

— Я не знаю. Что-то, что он набил на руке. Я помню, что тату была там. Просто не помню, что там было написано.

— Она была набита красными чернилами?

— Черными. Что бы там ни говорилось, это было ложью. Поэтому я окрасила её в красный цвет. — Она подняла бровь. — Ты никогда не читал «Алису в стране чудес»?

Он ухмыльнулся.

— Умно. Странно, что ты помнишь всё, кроме самих слов.

— Да, ну, очевидно, мне не хотелось вспоминать об этом. — Она принюхалась. — Он для меня остался обычным донором спермы.

— Донор спермы, которого ты рисуешь часами?

Её челюсть выдвинулась.

— И какова твоя история, Гевин? — Она наклонила голову. — Какие тёмные тайны скрываются под твоей кожей?

Он фыркнул, приподняв бровь.

— Они там. Полагаю, столетия просто заставили меня окаменеть от них.

— Ты когда-нибудь встречал своего отца?

— Да. Несколько раз.

— И что ты о нём думаешь? — Она скрестила руки. — Он — всё, о чём ты мечтал видеть в отце?