Книга Рикошет, страница 2 – Кери Лейк

Согласно закону Ньютона, на каждое действие есть равное противодействие.

Ты ударяешь кирпичную стену — костяшки на твоих кулаках кровоточат.

Ты стреляешь из пистолета — у него срабатывает отдача.

Ты разрушаешь жизнь мужчины — он ищет мести.

Око за око.

Так что, вот где я ждал — у разбитого окна, на десятом этаже, разминая пальцы и сжимая их в кулак, пока ветра раннего октября завывали в стенах брошенного здания, в котором я спрятался.

Наверное, когда-то это место было классной комнатой. Парты находились на определённом расстоянии друг от друга и были выстроены в ряды — несколько опрокинуты, некоторые ещё стояли. Грязные, потрёпанные книги лежали раскрытыми на полу, распластавшись, словно мёртвые вороны с белыми страницами вместо крыльев. Будто апокалипсис застал город врасплох, и работникам пришлось убегать без предупреждения.

Снаружи за окном сломленные и брошенные домики кое-где возвышались в панораме и стояли на фоне серого, словно мыльная вода, неба. Поцарапанные и побитые — идеальная метафора для людей, которые жили в этих забытых домах. Детройт был словно брошенный ребёнок. Просто ждал дня, когда кто-то придёт и наведёт здесь порядок.

Город третьего мира в Америке.

В любой другой части страны то, что случилось здесь, было бы зверством. Огонёк свечи должен был трепетать, и набитые чучела животных должны были быть выставлены в пепле среди камней на том месте, где раньше был мой дом. Родители прижимали бы своих детей ночью немного крепче к себе, благодаря судьбу за то, что они — не я.

Вместо этого, об убийстве никогда не сообщили. Даже е*аные соседи не потрудились позвонить в полицию и сообщить о горящем доме.

Я натянул чёрный худи на голову, чтобы скрыть лицо, и пристроил конец дула своего М24 к подоконнику там, где его не увидят. На улицах внизу толпа собралась возле двух белых фургонов, набитых пакетами гуманитарной помощи для бездомных. В толпе находились двое белых, с виду простых, но слишком хорошо ухоженных людей, чтобы принадлежать к месту, настолько отдалённому на восток. Улыбки были приклеены к их лицам, пока они позировали на камеры каждым движением и раздавали большие пакеты.

Майкл и Обри Каллины.

Пакеты гуманитарной помощи. Мэру насрать на город, не говоря уже о сброде бездомных, которые населяли улицы и ставили бельмо на его предварительных планах. Я не удивлюсь, если те пакеты окажутся напичканы крысиным ядом руками этого ублюдка или его послушной жёнушкой, которая всегда была рядом, чтобы приласкать его плечо или улыбнуться на камеру.

Со своего пункта наблюдения я мог убить их обоих. Наблюдать за тем, как их мозги окрасят асфальт в красный, пока толпа разбежится в разные стороны.

Аргументы для того, чтобы не нажать на курок, казалось, уменьшались с каждым днём, когда Майкл Каллин забывал, что он отдал приказ убить мою семью.

В то время как мои воспоминания продолжали возвращаться.

С каждым ночным кошмаром, который порочил мой сон, большая нужда горела где-то в самых тёмных уголках моего разума — разума, который заставлял меня усомниться в своей человечности. Мне нужно было увидеть опустошение на лице Майкла Каллина, когда я заберу у него всё. Я хотел увидеть, как он свернётся в клубок, проклиная небеса, в то время как боль от наблюдения за тем, как весь его мир ускользает сквозь пальцы, безжалостно будет вырывать сердце из его же груди.