Книга Распускающийся можжевельник, страница 118 – Кери Лейк

Откидывая одеяло, я выскальзываю из кровати и подхожу к окну, за которым в темноте виднеется сарай для столбов. Часть меня хочет сбегать туда, посмотреть возможно, он вернулся. Хотя частичка того, что осталось от моего сердца, знает что его там нет. Он никогда больше не прокрадется в мою комнату. Я никогда не буду петь ему на сон грядущий. Он никогда не поцелует меня, не улыбнется своей Шестой улыбкой, не займется со мной любовью.

Если он выживет, его сожгут, порежут и принесут в жертву ради блага целого.

Я прижимаюсь лбом к стеклу, и на меня накатывает новая волна слез. Как бы это ни было больно, я не хочу чтобы боль уходила, потому что это все, что у меня осталось от него. Я так устала плакать, но я сдерживаю рыдание, которое проникает глубоко в мою грудную клетку, во впадину там.

Место, которое никогда больше не будет цельным.

Папа встает в дверях, держа в руках стакан воды и завтрак. Я не ела и ничего не пила два дня, так что не уверена, почему он беспокоится. Я не встала с кровати, чтобы посмотреть на охранника, который стоит за дверью, когда папа уходит, куда бы он ни пошел. Каждый день я лежу и смотрю, как деревья колышутся на ветру, а ночью восходит луна.

Один день перетекает в другой, и конца этому не видно.

Он ставит поднос рядом со мной и, в отличие от предыдущего утра, обходит кровать с другой стороны и садится на стул, который поставил накануне.

— Тебе нужно поесть.

Я не утруждаю себя ответом, просто продолжаю смотреть мимо него в окно.

— Я знаю, ты скучаешь по нему, Рен

— Ты послал меня туда нарочно, — прерываю я.

— Сначала я этого не осознавала. Но ты понял. Ты знал, что Шестой последует за мной. Ты знал, что его увидят. Ты специально послал меня доставить эту припарку, чтобы они нашли его.

— Не будь смешной.

— Не лги мне. Я так… так устала от лжи.

Меня даже не волнует, если он кричит на меня.

К черту его. К черту это место. К черту эту фальшивую жизнь.

— Я видел, как он забирался в окно твоей спальни три ночи назад. По легкости его проникновения я предположил, что он делал это довольно давно. Я слышал, как вы двое были здесь.

Два дня назад я была бы огорчена этой новостью, но сегодня мне было все равно.

— Я понимаю, Рен, правда. Ты влюбилась в него. Но ты не понимаешь, что такое Шесть и на что он способен.

Впервые за последние два дня я поднимаю на него взгляд.

— Мне все равно. Мне все равно, на что, по твоему мнению, он способен. Мне все равно, кем ты или кто-либо другой его считает. Я знаю! Я единственная, кто когда-либо по-настоящему знал его! И теперь он ушел! Они отправили его обратно! Я скорее пожелаю ему смерти, чем позволю ему вернуться туда!

— Возможно, твое желание исполнилось.

Мои брови хмурятся при этом, его лицо расширяется от раздражающего щита слез.

— Что это должно означать?

— Легиону удалось выследить его, но на них напали повстанцы. Они казнили солдат и взорвали грузовик.

— А Шестой?

Он качает головой, упираясь локтями в бедра.

— Не было никаких признаков его присутствия.

— Отведи меня туда. Я хочу увидеть сама.

— Я не думаю, что это хорошая идея.

— Мне все равно, что ты думаешь. Отведи меня туда. Я поднимаю руку с одеяла, показывая ему изуродованную кожу, где я последние два дня резала лезвием запястья, повторяя шрам над ними.

— Мне нужно самой увидеть.