Книга Распускающийся можжевельник, страница 202 – Кери Лейк

— Я вам не верю. Лекарства нет. Как он сам сказал перед смертью, это постоянно меняющийся белок.

— Немедленно эвакуируйте здание. Используйте код сортировки. Немедленно эвакуируйте здание.

— Это правда. Он оставил мне свой дневник. Пожалуйста, вакцина твоя. Просто позволь нам уйти. Ты можешь что-то спасти. Перестроить. Мои слова — ложь. Моя единственная цель — выбраться отсюда, и я бы пожертвовала всем, чтобы сделать это — даже делом всей жизни папы.

— Мы все можем выйти отсюда.

— Сумка, отец. Обыщи ее сумку, — говорит Альберт, протягивая руку ко второму ремню поперек моего тела.

— Ты отсюда не выйдешь. Никто из вас, дикарей, не доживет до того дня, когда этот мир будет восстановлен. А что касается ваших маленьких друзей, разбивших лагерь в шахте? Легион отправлен. Они будут мертвы в течение часа.

Доктор Эрикссон роется в моей сумке и поднимает шприц в воздух, его глаза скользят по моим.

— Слишком тепло для вакцины. Белки, вероятно, денатурировались. Глупая девчонка. Ты, несомненно, уничтожила его.

Позади него распахивается дверь.

Мои легкие замирают при виде двух мужчин с деформированным видом, входящих в хирургический кабинет, одетых в синюю униформу заключенных. Опустившись на четвереньки, они пробираются вперед, как животные, и вскакивают на ноги, чтобы атаковать.

Альфы.

Обхватывая окровавленной, изуродованной рукой горло доктора Эрикссона, один из них тащит его прочь. Его ноги дрыгаются, когда они направляются к выходу, и в ту секунду, когда они выбивают дверь, красные брызги разлетаются по лабораторному халату доктора Эрикссона. Все, что я вижу, это его ноги, лежащие поперек порога двери, дрожащие, пока не замирают.

Второй альфа подкатывает каталку к Альберту, который отпускает меня, и я достаточно высвобождаюсь из ремней, чтобы откинуться в сидячее положение, наблюдая, как монстр валит его на пол.

С кожей, натянутой на глаз, и серебряными зажимами в уголках рта, оторванными до обнаженной фасции под ними, он выглядит отвратительно нечеловеческим. Настоящий монстр.

Страх парализует меня, пробегает по позвоночнику, когда я смотрю, как существо борется с Альбертом. Словно наблюдаю за оживающим кошмаром.

Крик Альберта отражается от стен вокруг меня, громкий и булькающий, выводя меня из транса.

Я слетаю с каталки, застегиваю молнию на форме Ивана, чтобы прикрыться, и бросаюсь к Рису. Второй крик — предупреждение, прежде чем тело Альберта подбрасывается в воздух и врезается в вертикальную машину рядом со мной.

В следующий момент боль пронзает мою голову сбоку, и все становится черным.

Рог пробивает пустоту,

постоянный, громкий. — Карантин начнется через T минус пятнадцать минут. Приготовьтесь к протоколу обеззараживания. Карантин начнется через T минус пятнадцать минут.

Мои глаза распахиваются на голос, который зовет меня, и комната расплывается, как будто я смотрю через линзу. Два тела борются на полу напротив меня, резвясь в моем медленно расширяющемся поле зрения, и в меня проникает воспоминание о происходящем.

— Рис! Я кричу, и одна из фигур поворачивается на мой голос.

Не Рис.

Он ползет по полу, подкрадываясь ко мне, как змея, оставляя Альберта лежать в луже крови.

Я отбиваюсь от надвигающегося на меня альфы, пока стена не врезается мне в спину.

Рев надо мной перекрывает звуки клаксонов снаружи, и альфа останавливается как вкопанный. Черные, безжизненные глаза перебегают с моих на носилки, где лежит связанный Рис. Беспомощный.