Книга Распускающийся можжевельник, страница 21 – Кери Лейк

— Моя мать.

— Скажи мне, почему ты готов умереть за этого ребенка.

— Он мой брат. Я поднимаю взгляд, и в этот момент весь яд вытекает из моих вен, разливаясь по коже горячей волной гнева.

— Я бы убил ради него.

Уголки его губ приподнимаются в невеселой улыбке, и я задаюсь вопросом, улыбался ли он когда-нибудь по-настоящему, вообще, в жизни. Если этот человек настолько зол, что в его глазах никогда не появлялись морщинки от искреннего смеха.

— Ты пойдешь со мной.

Я не знаю, что это значит. Возможно, мой смертный приговор заключен в четырех простых словах.

Он продолжает дальше по линии, продолжая с того места, на котором остановился, и челюсть блондина сдвигается, о чем я могу только догадываться, это тихая ненависть, таящаяся в его глазах. Мне не нравится этот человек или то, как он смотрит на моего брата сверху вниз, как ребенок, который нашел чужую игрушку, чтобы испортить.

— Эй, — осмеливаюсь выпалить я, чувствуя как в груди сжимается кулак паники, когда взгляд темноволосого скользит от следующего заключенного обратно ко мне.

— Мой брат… он может остаться со мной?

Мужчина переводит взгляд на Абеля и обратно.

— Нет. — это все, что он говорит, уходя, и у меня голова идет кругом от необходимости придумать план.

Из-за попрошайничества меня убьют, но я не позволю им забрать моего брата.

Слова моей матери, сказанные раньше, проскальзывают у меня в голове. Ты должна жить. Я делаю и буду делать это ради Абеля. Я тоже буду бороться за него.

— Тогда я никуда с тобой не пойду.

Темноволосый улыбается и обменивается взглядом и кивком с блондином.

Блондин хватает Абеля за плечо, направляя его вперед.

Срабатывает инстинкт. Я бросаюсь к нему и кусаю его за руку.

Его проклятия отдаются эхом в моем черепе, и резкая боль пронзает шею сбоку, сопровождаясь глухим стуком, который звучит так, будто воздух проталкивают через трубку. Я отшатываюсь назад, мои мышцы холодны и слабы, в то время как все вокруг вращается слишком быстро, чтобы я могла за ним поспевать. Вид вокруг меня уменьшается до булавочного укола, а крики Абеля эхом отдаются в моем сознании.

Рен

Конечно, я вернулась.

Заглядывая в дыру у основания стены, я ищу на четвереньках насколько позволяет мой ограниченный обзор. Я должна знать, что с ним случилось. Кошмары преследовали большую часть моего сна, из-за чего я устала и расстроена, когда не вижу мальчика.

— Тогда почему ты сбежал! Это была твоя вина!

Опираясь на одну ладонь, я стучу по виску другой, заглушая тупую боль, которая с тех пор расцвела там.

— Уходи, — шепчу я.

— Не сегодня. Не сегодня. Не сегодня.

Мой разум говорит мне сдаться и найти место, чтобы спрятаться, где я смогу упрекнуть себя за то, что отпугнула его. Мой разум говорит мне, что он мертв и что это моя вина. Я стараюсь не слушать свою голову, хотя чем я могу ей помочь, потому что она не всегда говорит мне поступать правильно. Иногда она говорит мне причинить боль другим или самой себе, и прямо сейчас мой разум хочет, чтобы я нашла в этом лесу самую грубую кору и терлась о нее запястьем, пока оно не начнет кровоточить и саднить. Наказание за то, что напугала мальчика.

Но если я это сделаю, папа начнет задавать вопросы, а мне не хотелось бы его разочаровывать, потому что он единственный человек в этом месте, который не смотрит на меня как на сумасшедшую.