Книга Распускающийся можжевельник, страница 41 – Кери Лейк

Я беру подушку, которую он схватил ранее, и хватаю одеяло из шкафа, раскладывая их на полу под моей кроватью.

— На случай, если папа проснется ночью, — шепчу я, приподнимая край кровати, чтобы он мог забраться под нее.

Шестой как раз подходит под меня, и когда он поворачивается на бок, его плечо трется о нижнюю часть моей кровати. Лежа спиной ко мне, он сворачивается калачиком, и я позволяю ткани упасть.

— Спокойной ночи, Шестой, — говорю я, забираясь в постель.

Мое тело так измучено всем этим стрессом, что умоляет меня уснуть, но я не могу. Потому что у меня под кроватью мальчик. Не мальчик. Мужчина.

Тот, кто вполне мог изнасиловать или убить меня ночью. Тоже легко, так как он огромный.

Тот, кто ходит среди Рейтеров, и чьи мускулы могли бы соперничать с любым из мужчин на этой стороне.

Я вполне могу быть мертва к утру, но это не имеет значения.

Потому что сегодня вечером я спасла мальчика.

* * *

Тихие всхлипы проникают в пустоту моего разума, и когда я концентрируюсь, все мои чувства сразу возвращаются ко мне. Я открываю глаза в темноте, и тяжелый удар об изножье моей кровати заставляет меня резко выпрямиться. Моя голова мотается взад-вперед, выискивая монстров, которые, я уверена, проломили стену, и когда очередной всхлип тянет мое внимание вниз, под кровать, воспоминания просачиваются, как медленная капелька.

Шесть.

Я соскальзываю с кровати и тихонько приподнимаю юбку кровати. Шестой лежит, отвернувшись от меня, его тело свернулось в тугой комок, дрожа так сильно, что я тянусь, чтобы успокоить его, моя рука лишь касается насквозь мокрой футболки.

Он ахает, переворачивается на живот и выскальзывает из-под кровати.

Я запрыгиваю обратно на свою кровать, заглядывая через край, и его глаза находят меня. Глубокие голубые озера в кроваво-красном море. Они наполнены таким ужасом, что волосы на моем теле встают дыбом. Холодок пробегает по моей спине при виде его, скорчившегося в углу, как будто что-то злое скрывается за моей спиной, и я должна заставить себя пойти к нему.

— Шесть, — шепчу я, ставя ноги на деревянный пол.

— Шшш, все в порядке. Все будет хорошо.

Он качает головой, крепко прижимая ее к коленям, и раскачивается. Взад-вперед. Взад-вперед.

Осторожными шагами я приближаюсь на дюйм ближе, не желая напугать его и разбудить папу.

— Это всего лишь я. Больше никого. Когда я добираюсь до него, его тело так туго свернуто, мышцы натянуты и трясутся, что кажется, будто его кости вот-вот переломятся пополам.

— Это просто кошмар. Ты в безопасности.

Раскачивание прекращается. Он поднимает голову, надевая маску замешательства, когда осматривает комнату.

— Ты в безопасности, я обещаю. Разговор с ним, кажется, успокаивает его, и когда я кладу руку ему на плечо, он вздрагивает, но не убегает. Вместо этого его тело обвисает с долгим выдохом и ленивым морганием глаза.

Он хватает мое запястье, прижимая его к своей щеке. Три долгих вдоха, и он закрывает глаза.

Я провожу большим пальцем по его щеке, любопытствуя узнать, какие визуальные образы играют в его глазах. Как мог такой сильный и пугающий мальчик чего-то бояться?

Схватив его за локоть, я тяну его, направляя обратно к кровати. Он снова заползает под раму, устраиваясь на подушке, и я ложусь рядом с ним.

Его бровь озадаченно приподнимается, и он отступает, но я хватаю его за руку, ложась на бок лицом к нему. Сцепив наши руки, я поднимаю их к его лицу, позволяя аромату лаванды успокоить его.