Книга Короли Падали, страница 7 – Кери Лейк

Валдис…

Как только оно появляется, дразня мой слух, оно исчезает в запустении. И черная дыра в моем сердце становится глубже с каждым восходом солнца. Воздух, которым я дышу, становится гуще, более удушливым, чем накануне.

— Там лагерь. Рядом со мной Титус смотрит в бинокль на небольшую долину, расположенную у обочины дороги, где мы остановились, чтобы сориентироваться. Солнце садится за горы, мрачное напоминание о том, что еще один день подходит к концу — еще один день, когда я не приблизился к тому, чтобы открыть запечатанные двери, за которыми Валдис находится в ловушке.

— Не улей. Может быть, одна семья.

— Тогда они меня не интересуют. Мой голос такой же безжизненный, какими стали мои надежды после почти двух месяцев поисков повстанцев в пустыне. Два месяца разочарования. Усталость. Отчаяние. Два месяца с тех пор, как я наблюдала, как весь мой мир исчезает за непроницаемыми стальными дверями Калико.

— Сомневаюсь, что они что-нибудь знают.

Недели за неделями мы обыскивали каждый улей и даже несколько лагерей мародеров, оставляя за собой смертоносный след, когда некоторые из них становились враждебными. Просто маловероятно, что такой маленький лагерь у черта на куличках будет иметь какое-либо отношение к повстанцам.

— Там есть мясо. Я чувствую его запах. И они могут знать ближайший источник воды. Может быть, немного опунций, которые мы сможем взять с собой в дорогу. Опуская бинокль, Титус поворачивается ко мне лицом.

— Я бы сейчас не отказался от оленины и глотка прохладной воды.

Позади него Кадмус стоит, расставив ноги, и мочится на куст креозота. Солдат Легиона Брэндон, который уже почти не похож на солдата, с оторванными рукавами рубашки и волосами, густо засыпанными песком, карабкается на четвереньках за ящерицей, которая исчезает в кактусе.

Мы потеряли направление. Цель. Недели небытия заставили меня отчаянно цепляться за маленький осколок надежды, что Валдис все еще жив в той больнице.

Если бы не Титус и его решимость спасти своего друга, боюсь, я осталась бы одна, поэтому я киваю, признавая поражение. Как бы я ни боялся останавливаться на ночь, я не могу просить его продолжать. Я не могу рисковать потерять его настойчивость во всем этом. Мне нужно, чтобы он не дал мне впасть в отчаяние, не дал превратиться в разбитую скорлупу.

— Мы остановимся здесь на ночь.

Не могу отрицать, что я устала. Каждая косточка в моем теле ноет, как у старой женщины, измученной унынием. И все же я продолжаю идти по этой заброшенной пустоши, потому что у меня больше ничего нет. Без Валдиса этот мир недостаточно заманчив для меня, чтобы продолжать идти.

— Это здорово. Кадмус шагает обратно к грузовику, его раздражение безошибочно угадывается, когда он распахивает пассажирскую дверь, почти срывая ее с петель.

— Чертовски замечательно. Эй, что ты скажешь, если мы обзвоним всех оставшихся на планете людей и спросим, видели ли они повстанцев?

— Не делай этого, Кадмус. Не сейчас, — предупреждаю я, мое терпение истощается с каждым словом, слетающим с его губ. Из всех нас Кадмус больше всех сопротивлялся поиску повстанцев.

Он поворачивается, насмешливо постукивая себя по подбородку.

— А еще лучше, почему бы не спросить гребаных Рейтеров, пока мы этим занимаемся? Может быть, они заключили с ними какую-то сделку за последние несколько недель.