Книга Бог Монстров, страница 147 – Кери Лейк

Фонарь мерцает, когда я сижу на краю ванны, запрокинув голову назад, в то время как Титус, стоя на коленях, смазывает рану на моей щеке, куда меня ударила Лилит. Уголок моей губы распух и разбит, горит от укуса, нанесенного им ранее во время чистки.

Есть что-то в Тите, когда он такой нежный. Такое ощущение, что горный лев выбирает салат вместо мяса.

— Ты сражаешься как девчонка. Только мимолетная улыбка показывает его веселье, когда он продолжает смазывать мои раны.

— Сильная и храбрая девчонка.

— Когда они говорили о том, чтобы вздернуть тебя на кол и сжечь, все, о чем я могла думать, это о том, скольких мне придется убить, чтобы этого не произошло. Я никогда в жизни не испытывала ничего подобного.

— Что ты почувствовала?

— Страх. Я была в ужасе. В этом не было ничего сильного или храброго.

— Храбрость — это просто научиться контролировать страх внутри себя.

Я смотрю на его шрамы, оставленные насилием, которому он подвергался в жизни.

— Тебя ничто не пугает. Ни Бешенные, ни мутации или же смерть и банда женщин-психопаток.

Он фыркает от смеха и кивает.

— Мои страхи намного проще.

— Какие они? Расскажи мне.

Убирая ткань с моего лица, он пристально смотрит на меня и тянется, чтобы заправить прядь волос мне за ухо.

— Я боюсь того дня, когда я больше не смогу смотреть в эти глаза. Бросив быстрый взгляд вниз, он подносит мою руку к своим губам и целует костяшки пальцев. — В тот день, когда эти руки больше не будут касаться моей кожи. Подавшись вперед, он нежно целует меня в губы, избегая пореза. — В тот день, когда я больше не смогу ощущать вкус твоих губ на своих или вдыхать твой цветочный аромат. Это то, чего я боюсь.

Мое сердце переполняется, как будто оно может разорваться от всех тех эмоций, которые он пробудил во мне. Настолько сильнее, чем то, что я чувствовала к Уиллу, что это, несомненно, должна быть любовь. Улыбаясь, я обхватываю ладонями его лицо и целую в губы еще раз.

— Пока сердце бьется в моей груди, этот день никогда не наступит.

— Я бы умолял, даже вашего Бога, сделать это правдой.

Становясь игриво серьезной, я хмуро смотрю на него в ответ.

— Тогда почему, черт возьми, ты так хотел сдаться этим язычникам без боя?

Он усмехается и вытирает капельку крови с моих костяшек.

— Я добровольно вверяю свою судьбу в руки свирепой Гадюки. Неудача никогда не приходила мне в голову.

— Я хотела убить Лилит за то, как она говорила о тебе. То, как она смотрела на тебя, как на кусок мяса, который она будет грызть несколько дней.

— Ты ревнуешь?

— Это был лагерь, полный мужчин, желающих заняться со мной сексом?

— Они все были бы мертвы.

— Ну что ж. Похоже, я все-таки не справилась со своими обязанностями.

— Обязанности для чего?

Внезапно я чувствую себя странно, говоря это. Друг. Здесь это звучит так легкомысленно. «Даже компаньон» звучит неправильно, но я также не мог заставить себя произнести слово на букву «П», когда от этого зависела жизнь Титуса.

— Ничего. Как может тот, кто приносит столько спокойствия и удовлетворенности в мою жизнь, одновременно делать меня такой жестокой?

— Я задаю себе тот же вопрос. Ты имела в виду то, что сказала ранее? О том, что мы двое останемся здесь.

— Да.

— А если ты больше никогда не увидишь свою семью?

— С ними все будет в порядке без меня. У них есть Джек, чтобы присматривать за ними.