Книга Бог Монстров, страница 72 – Кери Лейк

— Что с ней случилось?

Он отходит от двери позади себя, и я сначала колеблюсь, бросая на него растерянный взгляд, прежде чем шагнуть вперед. Через маленькое зарешеченное окно я нахожу пустую комнату.

Нахмурившись, я качаю головой.

— Я ничего не вижу.

Он наклоняется вперед, заставляя меня отступить в сторону, и заглядывает в окно.

— О. Точно. Вот почему я захватил приманку.

В тот момент, когда его слова достигают моих ушей, мой взгляд устремляется к птице в его руке, но прежде чем я успеваю остановить его, он просовывает маленького крапивника сквозь металлические прутья окна.

Сердце бешено колотится в груди, я бросаюсь к двери и нахожу свою раненую птицу, прыгающую по бетону.

— Открой дверь. Пожалуйста, сейчас.

— Я не думаю, что ты хочешь, чтобы я это делал. Мгновение спустя откуда-то снизу, где она, должно быть, была прижата к ближайшей к нам стене, выползает фигура. На четвереньках костлявая фигура крадется за птицей, которая прыгает, чтобы улететь.

— Нет! Оставь ее в покое!

Когда фигура поворачивается ко мне, я замечаю, что ее глаза налиты кровью, зрачки расширены и выглядят как взгляд демона. Те же глаза, в которые я уставилась тогда, в пещере, когда надо мной навис Рейтер. Она шипит и щелкает, прежде чем снова обратить свое внимание на птицу, которая продолжает прыгать, спасая свою жизнь. Одним быстрым движением она хватает его, отрывая зубами крылья, в то время как птица кричит и борется. От ужаса у меня перехватывает дыхание, когда я смотрю, как разъяренная женщина пожирает беспомощную птицу, и я не осознаю, как крепко я вцепляюсь в решетку окна, пока костяшки пальцев не начинают гореть. Несмотря на то, что мое ноющее сердце подталкивает меня развернуться и напасть на него за его жестокость, мой разум предупреждает меня проглотить эту ярость. Подавить ее. Это не тот человек, который прощает, и проявление любых эмоций может еще больше подстрекнуть его к жестокости.

Когда фигурка плюхается обратно на попу, я замечаю выпирающий живот.

— Она… беременна?

— О, это не мое. Ремус хихикает, скрещивая руки на груди.

— Это ребенок моего дяди. Я полагаю, вы познакомились с ним в одиночке.

— Твой дядя?

— Его укусили давным-давно. Мы вроде как присвоили у него это место. Он был здесь смотрителем, когда мир катился в тартарары. Насколько я понимаю, он освободил заключенных и превратил это место в свою собственную крепость против Рейтеров. У нас с сестрой не хватило духу убить его после того, как один из них укусил его.

Чем больше он говорит, тем больше вопросов вызывает.

— Твоя сестра?

— Агата.

Что за черт.

Сжимаю челюсти — жалкая попытка придать лицу строгость, в то время как он, кажется, наблюдает за моей реакцией.

— Итак, ты…. Ты отдал Линдси своему дяде?

— Это сделала Агата. Она заперла ее с ним в камере, и он просто взбесился. Трахал ее дни подряд. На краткий миг в его глазах мелькает грусть, как будто он сам не хотел этого для этой женщины.

— У меня и моих братьев и сестер… в детстве у нас была очень переменчивая жизнь.

— Братья и сестры?

— У меня был старший брат. Теперь он мертв. Проходит минута, прежде чем он ухмыляется и смотрит мимо меня, на дверь, через которую мы вошли, как будто проверяя, нет ли там кого-нибудь. Этот ход побуждает меня тоже посмотреть, но я этого не делаю.