Книга Ты мне… жена!, страница 114 – Анастасия Максименко

― Не велено, герцог! ― едва не плакал бедный парнишка. ― Никак не могу. Я головой отвечаю за безопасность Ашерди, и вы своими мобилями на столь узких улочках создадите ту самую угрозу безопасности нашему народу! И я уж молчу, что при въезде в город вы были обязаны спешиться.

Да? Про последнее не знала. Неловко как-то, мы-то на конях влетели сюда.

― Да я тебе сейчас язык отрежу! ― гаркнул папенька, вытаскивая из ножен меч. А вот это уже серьезно.

Шагнула вперед, бравые молодцы Морева — угрожающей волной следом. Вообще, странно, что отец раньше нас не заметил, впрочем, такой, как он, не видит дальше своего носа.

― Что здесь происходит?

Постовой дернулся и облегченно выдохнул, вскинув голову к небу, наверняка благодарственные молитвы бедняга возносил. Папенька за поводья повернул коня ко мне, да уж, не слишком удобное положение для меня. Герцог сощурил свои красивые и вместе с тем чрезмерно ядовитые фиалковые глаза, превращая их в некрасивые щелки.

― А, Сьера. А ну-ка, быстро прикажи этому псу пропустить нас! Мы устали с дороги, а нас держат на въезде, как какую-то низкосортную челядь.

М-да, болезнь мозга налицо. Даже жаль немного. Такая внешность, такому ганд… гаду.

― И вообще, что за мерзость на тебе надета? Какой стыд!

― Ага, зато орать, как базарная баба, — не стыд, видимо.

Герцог изменился в лице.

― Что ты сказала⁈

― Говорю, вы слышали постового? Вам несколько раз было сказано: по технике безопасности, на мобилях в город въезд запрещен. Оставляйте транспортные средства за пределами города, и милости просим. Кроме этого, ничем помочь не могу. Правила есть правила.

― ЧТО⁈

Из мобиля вылезло чудовище, в смысле сестренка — Сабрина Парси.

― Что говорит эта юродивая, папенька?

Закатила глаза.

― Сьера Инсиль… ― начал шипеть Адольф, но я его перебила:

― Она самая. В общем, так: мобили за стену, коней тоже, если хотите войти, в противном случае город для вас закрыт. Всё. Дружина города присмотрит, чтобы вы ничего этакого не выкинули, иначе они выкинут вас.

Гордо развернулась под потрясенный бульк-бульк за спиной. Парни с каменными, слегка неприязненными лицами остались бдеть. Один, два три…

― Мы будем жаловаться королю! ― возмущенный визг.

Махнула рукой, не оборачиваясь.

― Жалуйтесь, хоть самому Темнейшему!

Хе, с последним, удачи!

― Вот и пожалуемся, Темнейший спалит тебя в своем огне, юродивая!

― Конечно-конечно.

Очень наделась, эти пороси, то есть, свинюшки, уберутся после нашей милой беседы не солоно хлебавши, но увы, я знала Парси, эти от своего хрен отступятся, и, к несчастью, угадала. Успела только до Мидина дойти, как услышала за спиной топот, на всех парах ко мне летел взбешенный папенька, за ним едва поспевала маменька, спотыкаясь на брусчатке, а за ней Сабрина. Братцы отчего-то решили остаться на безопасном расстоянии. Видимо, самые умные, ха. Ну, посмотрим.

Не будь идиоткой, шагнула за ограждение, тем самым вошла под защиту Мидина, и опять-таки вовремя: взбешенный папенька с выставленными руками, густо усеянными перстнями на скрюченных пальцах (видимо, так рьяно хотел свою дочурку обнять и ласково придушить), влетел в магический барьер, от которого его оттолкнуло, как мячик от стены. С изумлением герцог отшатнулся и, к моему разочарованию, остался на своих двоих, а я ведь была бы не прочь, чтобы он шмякнулся как минимум филеем о плитку, как максимум — презрительной рожей, это малость за все те издевательства, которые пришлось пережить настоящей Сьере.